Дайвинг для крокодила
Шрифт:
Они все сделали верно. И нужная арка отыскалась очень даже быстро. Она была большой, и не заметить ее было невозможно. Так что в нее подруги и вошли. И, пройдя под ней, уперлись в нужный дом. Вот тут и начинались трудности. Номер квартиры баба Клава, естественно, не помнила. Была она в гостях у Перекопченного всего один раз на праздновании 1969-го Нового года. Так что было бы совсем странно, если бы баба Клава спустя столько лет все еще держала в голове номер его квартиры.
– Но мы поднимались по лестнице, – вспоминала баба Клава. – То ли второй, то ли третий этаж. А подъезд,
Налево оказались сразу три подъезда. Непонятно, какой из них имела в виду баба Клава. И подруги решили обследовать их один за другим. В первом наименее левом подъезде их поджидала неудача. Никто из жильцов не признался в родственных, дружеских или даже просто соседских связях с семейством Перекопченных.
А со слов бабы Клавы, подруги знали, что еще в те времена, когда Лаврентий Захарович дружил или, во всяком случае, общался с Перекопченным, у того имелись вполне взрослый сын и супруга. Но соседи дружно качали головами, едва заслышав вопрос об этих людях. Что на втором, что на третьем этаже подругам отвечали одинаково.
– Никогда таких тут не было! Знать их не знаем!
Пришлось девушкам перекочевать в следующий подъезд. На втором этаже какая-то глуховатая старушка послала их на пятый этаж.
– Там они живут, – светясь тихой радостью, сообщила она подругам.
– Вы уверены?
– Уверена, милая. Иди сходи. Там они!
И старушка мелко-мелко затрясла головой. Ну, на пятый, так на пятый. Подруги поднялись на самый верх. И позвонили в одну из дверей.
– Перекопченный? – удивленно спросили из-за них. – Девушки, вы не по адресу.
– Но бабушка из шестнадцатой квартиры сказала, что они живут тут.
– Слушайте вы ее больше, – фыркнули за дверью.
Затем дверь неожиданно открылась. И на пороге появилась женщина лет сорока, которая воскликнула:
– Эта выжившая из ума карга до сих пор считает, что в нашей стране правит Брежнев! Представляете? От нее весь подъезд стонет. Каждый вечер «Интернационал» врубает на всю громкость. И флаги наши российские по праздникам, если где на улице увидит, сразу срывать лезет. Дескать, нечего разные тряпки вывешивать. Единственный цвет для флага может быть только красный. С серпом и молотом. Чокнутая! В прошлом веке живет!
В общем, к коммунистически настроенной бабушке подруги больше соваться не рискнули. И перебрались в следующий самый левый подъезд. Настроение у них существенно упало. И они подумывали, что за последние двадцать лет семейство Перекопченных могло переехать в другое место или даже просто тихо умереть.
В первой из квартир их даже слушать не стали. Там шел ремонт. И работала бригада таджиков. Они по-русски знали всего несколько слов, «хорошо» и «до свидания» были самыми сложными из них. Так что пообщаться подругам с работниками не удалось. Зато во второй квартире им наконец-то повезло. Как говорится, уж повезло, так повезло. За все их мучения и бесконечные хождения по подъездам и лестницам отсыпали им небеса щедрой пригоршней.
Дверь подругам открыла еще вполне бодрая, средних лет женщина. Нога у нее была в гипсе. И при виде подруг она сначала удивилась:
– Ой, а я медсестру жду! А вы ко мне?
Подруги изложили ей свою проблему. И женщина неожиданно кивнула:
– Знаю Перекопченную. И дядю Сережу отлично помню.
– Помните? А он…
– Скончался около семи лет назад. Может быть, чуть меньше или чуть больше. У меня на даты плохая память.
Хуже не придумаешь!
– Только вы зря сюда пришли, – продолжила их новая знакомая. – Перекопченные тут больше не живут.
Снова разочарование!
– А вы им кто?
– Родственники, – ляпнула совершенно упавшая духом Кира.
Но женщина неожиданно оживилась.
– Что же мы тогда стоим на пороге?! – воскликнула она. – Вам, наверное, новый адрес тети Раи нужен?
Подруги оживились. Со слов бабы Клавы они знали, что Перекопченный был женат на женщине по имени Рая. А вот насчет его сына баба Клава сомневалась. То ли его звали Григорием, то ли Евгением.
– Заходите, заходите! – приветливо пригласила подруг женщина. – В ногах правды нет. Особенно когда она всего одна.
И она бодро поскакала в глубь квартиры, сжимая под мышкой костыль.
– Какая отвратительная вещь – перелом ноги! – простонала она, когда костыль зацепился за приоткрытую дверцу шкафа. – Хуже может быть только перелом руки.
– Или шеи, – подсказала ей Леся. – Или позвоночника!
Женщина замерла. А потом добродушно рассмеялась.
– Ах, вы шутите! А я сначала и не поняла! Думаю, какие гости мне попались жестокие.
В поисках записной книжки, где у нее был записан новый адрес тети Раи, женщина проворно допрыгала до кухни. И подругам не оставалось ничего другого, как только следовать за ней. Еще в коридоре подруги почувствовали, что в квартире просто обалденно пахнет свежей выпечкой. А придя на кухню, они едва не застонали от вожделения.
В центре стола, покрытого чистой скатертью в бело-красную клетку, стояли два блюда, аккуратно прикрытые чистыми тряпицами. И вот оттуда и доносился умопомрачительный запах пирожков.
– Хотите чаю? – спросила хозяйка, перемещаясь от холодильника к стиральной машине, на которой устроилась куча вещей. – Пирогов напекла. Хотите снять пробу, пока еще теплые?
Конечно, подруги хотели! Еще как хотели! Умирали, до чего хотели! Они же с самого утра ничего не ели. Завтракать под мрачными насупленными взглядами Анастасии и Зои Ивановны – еще то удовольствие. Так что завтрак свелся к чашке пустого чаю. В больнице у бабы Клавы подругам тоже было как-то не до еды. Не очень-то красиво, принеся болящей печенья, колбаски и сока с булочками, самим же все это потом слопать и выпить.
Поэтому сейчас подруги просто не смогли отказаться от предложения женщины. Хозяйка искренне обрадовалась им, и не успели подруги оглянуться, как перед ними очутились две тарелки с маленькими, в ладошку новорожденного младенца, пирожками. Они были изумительного желтовато-золотистого цвета. А пахли! Боже, пахли они так, что подруги мигом забыли все свои горести, усталость и разочарования.
– Вот эти с капустой и яичком, – перечисляла хозяйка. – Эти с мясом. А на другую тарелку я вам положила сладкие. С яблоками и медом. И с шоколадным кремом.