Дайвинг для крокодила
Шрифт:
Конечно, тогда она была очень молода. Сейчас, возможно, она бы уже не была столь придирчива. Ну, подумаешь, не умеет человек нормально изъясняться. Да кому это нужно? Поймав себя на такой мысли, Кира вздрогнула. Нет! Нельзя спускать планку! Во всяком случае, не настолько. Ее дела еще не так плохи, чтобы откровенно жалеть об упущенном Сереге.
– Ты о чем задумалась?
Кира вздрогнула и очнулась. Леся стояла на ступеньках лестницы и внимательно смотрела на подругу.
– Пришли, – сообщила она.
Девушки позвонили в дверь Перекопченных. Раз, другой, третий. Но им никто не открыл. Этого и следовало ожидать. Тогда они позвонили в соседскую дверь.
– Хто тама? – раздался надтреснутый голос.
– Мы к вашим соседям. Их дома нету. Не подскажете, когда вернутся?
Против ожидания подруг дверь соседней квартиры тут же распахнулась. И на пороге девушки увидели бледную женщину в замызганном халате и с замотанной в драное полотенце головой.
– Чаво вам?
Простонародный говор ясней ясного утверждал, эта особа прибыла из деревни или из села. И причем совсем недавно – еще не успела научиться осторожности.
– Чаво вам? – повторила женщина уже с нотками нетерпения в голосе.
– Мы к соседям вашим пришли.
– И чаво?
– Где они?
– А почем я знаю?
– Но они хоть там живут?
– Я за ими не слежу! Толкались тут вроде бы третьего дня какие-то. А соседи они мои али нет, не знаю. Сама только на прошлой неделе эту халупу сняла. Вы у других спросите.
И, дав этот ценный совет, тетка захлопнула дверь. Но последовать ему подруги при всем желании не могли. Других дверей на лестничной площадке не было.
– Тетка в коммуналке живет, – сказала Леся. – Не иначе угол снимает. Наверное, там и другие есть.
И подруги снова принялись звонить в дверь. Теперь им открыл дверь узбек. Этот по-русски вообще не говорил. И только таращился на подруг узкими черными глазами, улыбался и делал приглашающие знаки. В гости к узбеку подругам что-то не хотелось. И они были вынуждены отступить.
Выйдя на улицу, они ненадолго остановились. Кира огляделась по сторонам и внезапно вздрогнула. Ей показалось, что за угол соседнего дома завернул знакомый силуэт.
– Что там? – спросила у нее Леся, заметив, как исказилось лицо подруги. – Что?
– Так! Ерунда!
– А все-таки?
– Говорю же, померещилось!
– Что померещилось?
– Какая ты, право слово, любопытная! – рассердилась на подругу Кира. – Говорю же тебе, ерунда!
– Ну, скажи! – заныла Леся. – Скажи!
– О господи! Мне показалось, что увидела Сидорчука.
– Гогу?
– Его самого.
– Не может быть, – удивилась Леся. – Откуда бы ему тут взяться?
– Вот и я о том же! Ерунда, говорю же. Померещилось.
Но на всякий случай Кира все же дошла до угла дома. Гоги тут не было, двор был пуст. И окончательно успокоившаяся Кира вернулась к подруге и их розовому «гольфику».
Зато мимо подруг к дому прошла невысокая полненькая старушка, опирающаяся на палочку. Выглядела она хотя и бедной, но аккуратной. И вошла она как раз в то парадное, откуда только что вышли подруги. Движимая неведомой силой, Кира шагнула следом за старушкой и обратилась к той с вопросом:
– Простите, вы случайно не Раиса Перекопченная?
Старушка остановилась и кинула на подруг колкий взгляд. Потом чуть тронутые помадой губы дрогнули, и старушка изрекла:
– Ну, допустим!
– Ой, как хорошо, что мы вас встретили!
Но Перекопченная их ликования не разделила.
– Что вам от меня надо? Мы, кажется, незнакомы.
– Конечно! Но мы знакомы с другом вашего мужа.
– Мой муж скончался семь лет назад.
– Но друзья у него были.
– И что с того?
– Мы знакомые Лаврентия Захаровича. Помните такого?
При упоминании имени Лаврентия лицо старушки перекосилось. И она отшатнулась от подруг, словно те ее ударили. Но не успели подруги удивиться такой резкой реакции, как старушка заговорила.
– Помню ли я? – свистящим шепотом произнесла она. – Помню ли я этого негодяя? Этого мерзавца? Этого… Этого…
Слов у мадам Перекопченной решительно не хватало. Но, судя по эмоциям, которые отражались на ее лице, Лаврентия Захаровича она ненавидела лютой ненавистью. Вот интересно, чем старик так сумел насолить ей?
– Конечно, я его помню! – закричала женщина. – Он подлый, низкий и отвратительный человек!
– Но почему?
– Он вор! Нет, он хуже, чем вор! Он обманул доверие моего мужа. Ограбил его! Всех нас ограбил! Будь он проклят! Слышите, проклят!
Раиса Перекопченная разгневалась необычайно. Она наступала на подруг, размахивая своей тростью.
– Вон! – кричала она. – Вон! Ничего не желаю про него слышать! Из-за него мы живем в этом ужасном месте. Из-за него мой муж умер в нищете! У нас не было денег на операцию, а этот негодяй купался в нашем золоте! Дрожал и трясся над ним! Ограбил моего мужа. Тот так доверял этому подлецу. А он предал его. Предал ради золота! Так пусть он будет проклят вместе с ним. Вы меня слышите? И передайте ему, что я – Раиса Перекопченная – проклинаю его и те деньги, что он украл у нас!
Старушка была в таком гневе, что разговаривать с ней было бессмысленно. Да они и так все поняли. Лаврентий Захарович в самом деле имел тугую кубышку. И часть этой кубышки принадлежала другому человеку – его другу, которого он когда-то ограбил, повинуясь неодолимой жадности и скаредности. Что и говорить, чувства не слишком красивые. И в глубине души подруги осознавали, что Раиса Перекопченная имеет полное право ненавидеть старого Лавра.
– Как ты думаешь, надо было ей сказать, что старик мертв?