Даже не мечтай!
Шрифт:
За дверью Лилию перехватила сияющая Рада. Она потянула девушку в галерею, приговаривая, что надо скорее одеваться, мужчины уже ждут. Оказалось, в комнате Лилии собрались все девушки, ожидающие женихов. На этот раз степнячек было еще больше, ведь сборщикам дани некогда было рыскать по дорогам в поисках заблудившихся девиц.
Они смеялись, ахали и благоговейно рассматривали украшения, переданные лордом Иссиэлем для невесты. Лилия и сама ахнула, когда рассмотрела дивной красоты венок из самоцветов, выполненный в таком же стиле пояс,
А платье! Лилия и не подозревала, что на свете существует такая красота! Плотный золотистый шелк под нежно-голубым бархатом сиял как солнце из-за туч. Длинные рукава перехваченные золотыми лентами спускались почти до самого пола, широкий золотой галун обрамлял квадратный вырез, рукава, верхнюю юбку и чуть-чуть выступал из под нижнего платья.
По мнению Лилии, такого платья не могло быть даже у настоящей принцессы. Ее вновь охватили сомнения, но леди Вайолет вошедшая с ворохом тончайшего газа для фаты, считала, что лекарка спасшая надежду долины достойна самого лучшего!
Так что облачение прошло в ударном темпе: сорочка, чулки, туфельки, нижняя юбка, нижнее платье, верхнее платье, украшения. Волосы девушки распустили и долго расчесывали, чтобы они заблестели на солнце, а потом прикрыли их тончайшей фатой, символом девической скромности и невинности.
Раде тоже перепало от хозяйских щедрот, и платье и фата ее отличались яркостью и броской отделкой, но главным украшением юной цыганки стали крупные живые цветы.
Невест с радостными песнями и криками провожали до храмового холма, но наверх они поднимались одни.
Лилия шла медленно, вспоминала дни, проведенные в компании матушки Мельдины. От нее мысли сами собой перескочили на лорда Иссиэля. Он мало говорил ей нежностей, но сделал для нее больше, чем любой мужчина на этом свете. Он стоял рядом, когда она оперировала и не пыхал завистью и злобой, как брат. Не вздыхал, вспоминая ее мать, как отец или дядюшка Григ. Не творил знаки, отводящие зло, когда она бормотала себе под нос название сосудов, которые требовалось пережать.
Он принял эту ее часть, как принял обрезанные волосы, привычку благословлять трапезу и полное неумение петь и танцевать.
Ей тоже пришлось принять его постоянную занятость, суровую складку между бровями и косу, куда длиннее, чем у нее. Зато его руки будили в ней желание спрятаться в его объятиях, складку хотелось разгладить пальцем, а в его яростных голубых глазах она могла растворяться ежеминутно!
Под эти мысли Лилия и не заметила, как они поднялись на холм. В дверях ее встрела матушка Мельдина. Они крепко обнялись, делясь своими эмоциями:
— Я рада, детка, что ты вернулась. Идем, вы с Иссиэлем первые.
Немного смущенная Рада хотела остановиться в дверях, но старая жрица подхватила за руку и ее:
— И ты ступай, детка, ох, жених тебя заждался!
Мужчины скромно стояли перед алтарем. Матушка Мельдина оставила невест в отдалении, вознесла молитву взмахнула
— Садись на пол, как Светлая! — подсказала жрица.
Девушка села, и единорог уложил тяжелую голову ей на колени, ожидая, пока она закрепит лентами венок, на его мощной шее.
— Светлая благословляет вас! — возвестила матушка Мельдина, окутывая пару сиянием, исходящим от ее рук.
Иссиэль встал уже человеком, помог подняться Лилии и протянул ей белое сияющее кольцо украшенное тонкой резьбой:
— В знак нашей любви, — пробормотал мужчина, стесняясь проявления чувств.
Лили поднесла кольцо к глазам:
— Лилии, спасибо, Исс! А это тебе, по обычаю Дома Саты, — поверх венка скользнул черный шелковый шнурок с простым серебряным кулоном в виде двух букв «И» рядом с «Л».
Мужчина наклонился, касаясь губами губ девушки. Потом потянул ее в сторону:
— Вир заждался.
Молодожены отошли в сторону и радостно смотрели, как юная цыганка идет к любимому. Вир просто взял ее за руки, заглянул в глаза и повесил на шею кулон, вырезанный им из дерева.
— Все, что у меня есть, твое, — пробормотал он.
— Все что мое, твое, — звонко ответила Рада и украсила парня венком, хотя для этого ей пришлось встать на цыпочки.
— И вас дети, благословляет Светлая! — матушка Мельдина благословила и эту пару, а когда молодые начали целоваться замахала руками: — кыш, кыш! Идите празднуйте, вас уже ждут!
С холма пары сбегали с веселым смехом. Иссиэль не стал оборачиваться, шепнув Лилии, что на его спине она въедет в их дом, а сейчас нужно просто принять поздравления и подарки, выпить вина и сбежать, пока его не попытались усадить на трон.
Продумав стратегию, единорог даже не зашел в замок — поздравления принимались прямо во дворе, а подарки складывались в фургон. Вир не стал медлить, подхватил смеющуюся Раду на руки и унес ее в свою комнату. Иссиэль напомнил всем, что жениха и невесту принято до комнаты провожать, и когда все отправились за медбратом и цыганкой, усадил Лили на облучок фургона, запрыгнул рядом и подхлестнул отдохнувшую кобылку:
— Вперед!
Ехали они весело — смеялись, целовались, Лилидаже не пыталась запоминать дорогу, зная, что, пузырящее внутри ощущение радости смоет все рациональное волной ощущений. На берегу ручья Иссиэль внезапно замолчал и напрягся.
— Что такое? — девушка тоже невольно насторожилась.
— Просто опасаюсь, вдруг тебе не понравится дом.
Ведомая исконной женской мудростью, новобрачная не стала убеждать мужа, просто обняла его за талию, положила голову на плечо и замерла, делясь своим спокойствием и радостью. Иссиэль понял. Остановил повозку, потратил несколько минут на сладки затяжной поцелуй, а потом помог девушке спуститься: