Де’Бинэ Сача
Шрифт:
— Она может, — мечтательно хмыкнул вдогонку девушке Поль. — Так что, на твоем месте я б поспешил. Назначенные Жан-Люком пять минут скоро истекут, а он ужасно не любит, когда опаздывают.
Откинув одеяло, я обнаружил, что под ним одет лишь в тонкую сорочку и плавки (плюс шаль, разумеется, вокруг саднящего горла).
— Иди прям так, — угадав мои сомнения, посоветовал Поль. — Переодеваться — времени уже нет. Шлепки одевай и беги.
— А где?.. — я растерянно заглянул под кровать.
— Да что с тобой сегодня такое, Сача? — покачал головой Поль, вытаскивая резиновые шлепанцы из-под кроватного
Прятал я, да! Но теперь-то я уже не я совсем! — в очередной принялся выносить мне мозг балабол в голове.
— Каспер, как же ты меня достал, — прошипел я под нос раздраженно, поднимаясь с кровати.
— Что, прости? — тут же откликнулся слухастый Поль.
— Говорю, с направлением, будь другом, меня сориентируй. А то че-т запарил я: где там находится его кабинет?
— Сача, ты что ли прикалываешься?
После выхода направо и до конца коридора, — сподобился наконец-то пробурчать что-то полезное под черепушкой Каспер.
— Ага, угораю, — кивнул я Полю и вышел из павильона.
Глава 2
Первым, что бросилось мне в глаза, когда оказался в коридоре, стали здоровенные, под самый потолок, окна на противоположной выходу из павильона стороне, яркий солнечный свет из которых заливал здесь все и вся. Деревья за стеклом утопали в сочной, мясистой зелени, из чего я сделал вывод, что из китайской зимы вернулся в самый разгар французского лета.
Народу в длинном коридоре оказалось не очень много, но и пустынным назвать его не поворачивался язык. Несколько шумных компаний по три-четыре человека кучковались возле оконных подоконников, и еще примерно с десяток деловитых торопыг-одиночек куда-то спешили спереди и сзади в различных направлениях. Свернув, как было подсказано, направо, я легко влился в ряды последних и быстро зашагал в дальний конец.
Некоторые актеры в коридоре, как я, коротая перерыв в съемочном процессе, пребывали загримированными и в сценических костюмах. Однако большинство встречающихся мне по дороге французов все же были в повседневной одежде, которая из-за жаркого времени года в подавляющем большинстве случаев сводилась к легким платьям, майкам и шортам. Это я к тому, что в своих модных плавках и шлепках, и в сработанной под старину нательной сорочке я выглядел здесь вполне уместно, а вовсе не казался среди голоногого коридорного «планктона» белой вороной. Намотанная же вокруг больного горла шаль даже добавляла перчинку моему образу.
И кстати этот мой экстравагантный стиль произвел-таки на некоторых индивидов впечатление.
Когда я уже подходил к конечной цели своего стремительного марш-броска, из компании парней (старше меня лет на десять), кучкующихся у последнего коридорного окна, вдруг мне наперерез с распростертыми объятьями выскочил плечистый негр, с копной стянутых в узел стильных, белых, как снег, дред на башке (в майке-безрукавке и спортивных шортах), на целую голову выше меня ростом.
— О, лизун Катрин собственной персоной. Уж не ко мне ль в объятья ты, цыпленок, так спешишь? — нагло выдало мне этого белобрысое чмо.
Ой-ей-ей, — перепугано закудахтал под черепушкой Каспер,
— Спокойно, Маша, я Дубровский, — фыркнул я сразу обоим: и заслонившему дорогу верзиле, и паникеру в башке.
— Че?.. — удивился за обоих баскетболист.
На мое культурное:
— Отвали, гамадрил…
Он почему-то обиделся. И после того, как, раскачав при сближении маятник, я легко увернулся от его неуклюжего захвата, обломавшийся извращенец азартно кинулся за мной вдогонку.
— Ну-ка стоять, жопа шустрая. Я с утра…
Какой фигней там это чмо белобрысое с утра маялось дослушивать я не стал, и с разворота в полуприсяде резко зарядил хуком в печень почти догнавшему меня верзиле.
Не привычные к драке костяшки правого кулака тут же обожгло кипятком боли, но преследователю после моего акцентированного удара сделалось куда как хуже. Схватившись за правый бок, зашипевший от лютой боли афро-блондин сложился по полам и осел на корточки.
Как это?.. — ошарашенно проблеял под черепушкой впечатленный моей эффективностью Каспер.
Но ответить ему я уже не успевал.
— Э-э, придурок, ты че с Паулем сделал?..
— Пауль, дорогой, что с тобой?..
— А ну стоять, ты!.. Как там тебя?.. — наперебой загалдели трое приятелей извращенца, дружно подрываясь на подмогу болезному.
Дожидаться мести этой троицы я, разумеется, не стал и, метнувшись к двери с пафосной табличкой:
Директор студии «Шанс»
Жан-Люк Пэже
Без стука ворвался в кабинет и захлопнул дверь перед разъяренными рожами преследователей.
Не ломануться следом за мной в директорскую дверь у гоп-компании хватило ума. И праведный гнев Жан-Люка за вероломное вторжение в его вотчину целиком обрушился на мою единственную голову.
— Месье Бинэ, вы что, черт возьми, себе позволяете?! — выскочил из-за стола толстый лысый коротышка с породистым носом и гитлеровскими черными, как уголь, усиками под ним, в белой рубашке, при галстуке и цивильных, хорошенько отутюженных штанах, с острыми, как скальпель, стрелками. Потрясая кулаками этот экспрессивный тип так накинулся на меня, что я невольно вжался спиной в запертую дверь. — Мало того, что вы неподобающе ведете себя на площадке! Бросаетесь без причины на коллег! Срываете дорогостоящий съемочный процесс! Позволяете себе вопиющим образом хамить при всех работодателю!.. Еще и в кабинет ко мне теперь врываетесь, как к себе домой! Такое вопиющие поведение переходит все границы, Сача!..
Все. Это конец, — заканючил в параллель с истерящим коротышкой не на шутку струхнувший Каспер. — Он всерьез закусился. Теперь даже штрафом не отделаешься… Да не я это! Услышьте меня, наконец, — не я это!..
— … Думаешь, раз дядька слово за тебя замолвил, теперь ты тут неприкасаемый? Звезду словил, щенок?! Да я таких звездунов, как ты, пачками на завтрак!..
…Точно, турнет сейчас из проекта… Господи, ну за что мне это наказание? Ведь, не я это все на самом деле-то отчебучил…