Де’Бинэ Сача
Шрифт:
Выбирался из душевой кабинки на мягкий резиновый коврик, пустил для маскировки воду в раковине и, вытираясь полотенцем, продолжил:
— А про Франца догадался, разглядев только что на его теле, руках и ногах множество шрамов. Резанных и колотых. Вот точь-в-точь, как у нас на плече и бедре. Только не свежих, а старых, давно и благополучно зарубцевавшихся. Вот я и смекнул: что дядя, определенно, умеет лечить ранения, схожие с нашими. Потому и предположил, что мазилку целебную для тебя Кати подбросил, скорее всего, он.
Звучит, вроде, логично, — проворчал оправившийся от шока Каспер.
— Потому что я с тобой, бро,
Ага, в твое бы тело чужака подбросили, я б посмотрел: как с ним стал бы искренне уживаться, — забурчал сосед.
— Хорош бухтеть. Ты обещал быстрые и четкие ответы на мои вопросы.
Лады, спрашивай.
— Когда у дяди начали появляться эти шрамы на теле?
Да откуда ж мне это знать? — фыркнул Каспер. — Я че — его исповедник?
— Хорошо, тогда такой вопрос: а дядя, он по профессии кто? Может, бывший военный? Или полицейский? Или спасателем ему доводилось поработать какое-то время? А может…
Я понял: куда ты клонишь, — перебил Каспер. — Но нет. Его работа никогда не была напрямую связана с риском для жизни. И я понятия не имею, откуда у него на теле взялось такое обилие старых шрамов. Насколько мне известно (сперва со слов матери, а позже, когда подрос, благодаря собственным наблюдениям), дядя Франц всегда был и, вероятно, будет до конца своих дней — весьма успешным финансистом. В семнадцать лет дяде повезло отыскать клад со старинными золотыми монетами, и он в одночасье сделался богачом. Это знаменательное событие и решило, по сути, его дальнейшую судьбу. Все следующие годы жизни Франц посвятил развитию и преумножению своего и без того немалого капитала. Не знаю, быть может, ради приумножения своих денег, он и отправлялся в какие-то рисковые предприятия. Но мне об этом ничего не известно.
— Значит, в семнадцать лет дядя Франц сказочно разбогател? — ухмыльнулся я в зеркало нашему отражению. — А сколько сейчас дядюшке не подскажешь?
Через полтора месяца тридцать шесть исполнится, — откликнулся удивленный неожиданным поворотом Каспер.
— Ишь ты, а пока что ему, выходит, тридцать пять. То бишь семнадцать плюс восемнадцать…
К чему ты это, вообще?
— Последний вопрос. Просвети-ка меня недалекого, бро: а до скольки лет прожил маркиз де’Бинэ — дуэлянт и повеса, которого ты играешь в сериале?
Что за дичь? Какое имеет отношение к дяде Францу наш далекий предок?
— Каспер, ты же читал сценарий. Значит, наверняка в курсе этой информации.
Бред какой-то…
— Просто ответь на мой вопрос. Помнишь, ты обещал! — надавил я.
Да, блин, ты угораешь что ли? Это ж просто дурацкое совпадение.
— Просто! Ответь! На гребаный! Вопрос!
Ладно-ладно. В восемнадцать предок кони двинул. Доволен, блин?..
— Пока не совсем. Но надеюсь ты расщедришься на какие-нибудь уточняющие подробности.
Там, короче, непонятная темная история приключилась. Его то ли друг предал, то ли в засаду ревнивца какого-то парень угодил, красотку-невесту которого проказник де’Бинэ накануне типа обесчестил… Э-э, ты че
— Извини, Каспер, но поверь — это вынужденная мера, — осадил я крикуна в башке, вытягивая резиновую пробку из добытой из шкафчика спиртовой бутыли. — Ты уж давай тут, бро, разруливай дальше сам как-нибудь. Я в тебя верю! — И не слушая дальнейший поток возмущений в голове, запрокинул приложенную к губам склянку и сделал внушительный глоток.
Слизистую опалило жидким огнем…
Глава 20
Снова ты? — Каспер номер два без энтузиазма среагировал на мое возвращение в тело юного маркиза.
— Ага, я тоже ужасно по тебе соскучился, дружище, — прошептал я, озадаченно вглядываясь в окружающий полумрак, с бахромой балдахина по краям.
Дьявольщина! — обреченно констатировал неприветливый голос в голове.
— Слышь, а где мы? — продолжил я диалог с неожиданно разговорившимся соседом.
Догадайся, — фыркнул Каспер.
— Лежу в кровати, на мягкой перине, — стал вслух рассуждать я. — В балахоне каком-то длиннющем…
Это ночная рубашка, — проворчал Каспер. — Из батиста, между прочим. Самого модного парижского фасона.
— Ну супер, блин! Я-то думал, что ты на разборку вовсю собираешься. А ты тут, походу, снотворным по самые бровищи обдолбался и на боковую завалился.
Про снотворное я предположил из-за: набегающей волнами сонливости и очевидной слабости доставшегося на этот раз тела. Мне приходилось изрядно напрягаться даже чтоб удерживать открытыми глаза. Руки и ноги под шерстяным пледом казались ватными, голова на подушке — словно чугунной.
Ты непонятные слова говоришь, я плохо тебя понимаю, — заворчал меж тем в ответ Каспер.
— Говорю: снотворного принял, и спать лег.
Кхх, очень смешно… А куда, думал, собираюсь?
— Ну в набег, наезд… Короче, фиг знает как у вас тут это называется. Но ты ж днем в таверне, помнишь, с друзьями своими о полуночной акции возмездия, вроде, уговаривался?
Вот ты о чем… Ну так до полуночи еще времени предостаточно. Ехать до места нашей встречи из дома недалеко. Так что на встречу с друзьями, не переживай, не опоздаем.
— Однако, потрясающее у тебя холоднокровие. Так спокойно завалиться спать перед дракой… Уважаю.
Давай, давай, издевайся…
— Я вовсе не издеваюсь.
Угу, угу…
— Да че не так-то?
Дьявольщина!.. Ты серьезно что ли не понимаешь, что это из-за тебя я оказался в таком разбитом состоянии?
— Из-за меня?.. Че за бред? Я-то тут причем?
А кто этими эклерами дурацкими, там за столом, до одури обжирался? — огорошил Каспер. — Главное, как в три горла сладкое жрать — это он с превеликим удовольствием. А как живот скрутило — тут же слинял восвояси. И разбирайся, бедолага Сача, со своим отравлением, как хочешь… Дьявольщина! Ты даже представить не сможешь, как мне было плохо!.. Ну вот и кто ты после этого? Да, с таким бравым союзником, как ты, и врагов не надо!