Де’Бинэ Сача
Шрифт:
Даже без звука царящая в реанимации истерия передавалась через экран весьма живо. Я с ужасом, не отрываясь, следил за тщетными потугами своего спасения. И так проникся заэкранным процессом, что не сразу даже среагировал на проникновенный шепот, зазвучавший в какой-то момент над правым ухом.
— Тик-так. Так-так. Так-так…
Обнаружив, наконец, что в кровати я больше не один, резко обернулся к насмешнику, и попытался тут же цапнуть ублюдка за беспечно подставленное
— Ничему-то, Санек, тебя жизнь учит, — попенял праздно откинувшийся на соседней подушке Пых. — Как был тупым гопарем, так им, походу, и помрешь. А ждать, как видишь, — он картинно махнул иллюзорной рукой в сторону экрана, — осталось уже совсем не долго.
— Так не честно! — возмутился я. — Ты обещал мне несколько дней, а прошел лишь один.
— Бла-бла-бла, — скривился Пых. — Это ты телу своему скажи. Че-т хиловат оказался ты на поверку-то, боксерщик.
— Но…
— Признаю, — осклабился мерзкий тип, — любвеобильные баба Маша и Зинаида Спиридоновна переусердствовали слегонца с испытанием твоего стояка на прочность. Но, как говорится, сам виноват. Нефиг шпилиться на задании без продыху. Ведь если странник наяривает какую мамзельку здесь, — Пых развел руками в стороны, указывая на окружающие нас декорации спальни Кати и Сача, — стояк твой передается и коматозному телу там, — тычок пальцем в экран. — А доблестные санитарки за этим делом на подконтрольной территории бдят строго. Вот и заездили проказницы твою ослабленную комой тушку до самой крайности.
— Твою мать! Но должен же быть из этого сюра какой-то выход!
— Разумеется, чемпион. И именно поэтому я здесь, — заговорщицки подмигнул мне Пых. — Значит так. Успешная реанимация обойдется тебе, скажем… в шестьдесят тысяч единиц кармического долга.
— Да с какого болта-то?! — аж взвыл я от возмущения. — Я за эти тысячи долбанные тут в поте лица впахиваю разом за двоих — между прочим! — придурков, пытаясь разрулить чужие косяки! А тут возьми и ни за хрен собачий выложи все обратно по какому-то лютому беспределу!
— Согласен, — сделав сочувствующее лицо, закивал Пых. — Шестьдесят тысяч — это курам на смех. Семьдесят — вот серьезный штраф для серьезного человека… Кстати, изначально-то я собирался с тебя запросить вообще какие-то жалкие пятьдесят тысяч. Но после твоей идиотской выходки, с попыткой моего удушения, ценник взлетел еще на червончик. А вторая десятка прибавилась после не достойной странника беспонтовой истерики. Так что делай выводы, Санек.
— Пых, ну ты просто!..
— Ччч, — приложив палец к губам, зашипел меня Пых. — В эту увлекательную игру на повышение я, разумеется, готов играть с тобой до бесконечности. Но, напоминаю, твое сердце там, — выразительный кивок на широкий экран настенной плазмы, — уже третью минуту не бьется, и счет уже пошел на секунды. Потому решай быстро, здесь и сейчас: согласен на семьдесят тысяч штрафа взамен на чудесное спасение? Или предпочитаешь-таки тупо сдохнуть на больничной койке?
— Согласен, млять! Разумеется, я согласен!
— Ну вот и прекрасно. Давно бы так, — улыбнулся мне, как лучшему другу, гребаный шантажист. Выждав эффектную паузу, Пых просто щелкнул пальцами правой руки, после чего мгновенно растворился в воздухе.
На экране же в то же мгновенье, после очередного разряда дефибриллятором, ровные линии на мониторах сменились скачущими кривыми. А безжизненные нули рядом обернулись быстро пребывающими числами.
Следящий за монитором врач, обернувшись к коллеге, радостным окриком предотвратил очередной удар током по уже ожившему телу. Второй, эмоционально что-то высказав в ответ, стал убирать прибор, вытянувший мою тушку с того света, обратно в чемоданчик. Медсестры со смеющимися мордашками принялись снова чем-то мазюкать мою покрытую ожогами грудь, и застегивать потом обратно на все пуговицы больничную пижаму.
В общем, даже следя за беззвучной трансляцией, мне стало понятно, что смертельный кризис в реанимации тела оказался успешно разрешен. Досмотреть же, как честно выполнившие работу врачи и медсестры покидают унылое лежбище коматозников, мне помешала звонкая плюха.
Мгновенно вернувшая меня из триллера-сна обратно в не менее запутанную реальность.
— Да, Сача, блин! — злой женский крик сопровождал жесткую побудку.
Проморгавшись, я обнаружил над собою полностью одетую и наштукатуренную Кати.
— Кричу, кричу — а ты ноль внимания! — продолжила она распекать меня. — Чего на меня так вытаращился — сам, между прочим, виноват. Сперва полуночничаешь почти до рассвета, а потом фиг тебя добудишься!
— Родитель номер тринадцать, ты так смешно хрюкал во сне, — добавил следом за матерью, оказавшийся тоже тут малыш Жюль в школьной форме.
Вспомнив, что лежу в кровати голый, я поспешил прикрыться простыней.
— Сколько раз говорить, не называй его так! — шикнула мать на сына. — Мы не в школе!
— Да я по приколу, — фыркнул в ответ пацан. — Сача мне сам разрешил. Сача, скажи?
— Я не…
Было, подтверждаю, – «ожил» под черепушкой Каспер.
— Так. Все. Пошли, мы опаздываем, — засуетившаяся Кати цапнула сына за руку и потащила на выход из спальни. — А ты не смей больше спать, — обернувшись в дверном проеме, девушка строго зыркнула на оставшегося в кровати меня.
Не волнуйся, дорогая. Я за этим прослежу, — откликнулся Каспер.