ДЭ Пятачка

Бенджамин Хофф

– Я никогда ни о чём таком не думал, – признался Пятачок.

– Об этом и не нужно особенно думать. Просто пока мы следуем Пути, нас не могут терзать никакие страхи – ни страх поражения, ни страх победы.

– Страх победы? Разве есть и такой?

– Конечно есть, и он владеет очень многими людьми. Об этом есть и у Чжуан-цзы. Вот:

Яо осматривал достопримечательности в царстве Хуа, когда страж границы в Хуа узнал его и приблизился к нему со словами: «Ах, Мастер! Благословение Мастеру! Долгих лет жизни!»

– Прекрати! – сказал Яо.

– Многого богатства мастеру!

– Прекрати!

– Множество сыновей вам!

– Прекрати!

– Как же так? – спросил страж границы. – Долгая жизнь, обильное богатство и много сыновей это

то, чего желает каждый. Почему же вы не хотите этого?

– Много сыновей, – сказал Яо, – означает много забот. Богатство и процветание означают много тревог. Длинная жизнь означает долгие страдания от унижений. Всё это препятствует взращиванию Добродетели. Потому я не желаю этого.

– Прежде, – ответил ему страж границы, – мне показалось, что вы Постигший. Теперь же я вижу, что вы всего лишь Благородный Муж. Небо, посылая сыновей, безусловно позаботится о том, чтобы обеспечить их делом. Будь у вас много сыновей и занимайся они своим делом, откуда взяться вашим заботам? Будь у вас обильное богатство и раздели вы его с другими, откуда взяться вашим тревогам? Что касается длинной жизни… Постигший находит себе жилище как куропатка, без забот и борьбы. Он питается как неоперившийся птенец, усилиями заботящегося обо всём Пути Неба. Он странствует по жизни как летают птицы, не оставляя следов там, где проходит. Когда империя следует Пути, он радуется процветанию вместе со всеми. Когда Путь утрачен, он уединяется и занимается взращиванием Добродетели. После многих лет достойной жизни он оставляет этот мир и возносится на облачной колеснице. Никакому злу его не настигнуть. Он свободен от бед. От каких унижений ему страдать?

На этом страж границы повернулся и пошёл прочь.

Яо бросился за ним.

– Подождите! – воскликнул он. – Позвольте спросить…

– Прекрати! – ответил ему страж границы.

– Эта история, – сказал я, – показывает, что понимали даосы, когда говорили: «Обретение и утрата суть одно и то же». Они имели в виду, что не следует страшиться чего-либо. Не делайте ни из чего Большую Проблему, просто принимайте вещи такими, какими они вам предстают. Вселенная знает, что делает. Потому не развивайте своё эго и ничего не бойтесь.

– Ох, – сказал Пятачок. – Я, кажется, понял.

– Уходишь? – спросил я.

– Да, – сказал Пятачок. – Мне нужно ещё поработать над песней.

– Сова, – сказал Пух, – я кое-что придумал.

– Ты Сообразительный и Полезный Медведь, – сказал Сова.

Названный умный и полезным, Пух ощутил гордость и скромно пояснил, что именно он только что, так уж случилось, придумал.

– Сова, нужен длинный шнурок. Берёшь и привязываешь один его конец к Пятачку, а с другим концом в клюве подлетишь к своему почтовому ящику, проденешь свой конец шнурка через проволоку и вернёшь его сюда, к нам. Мы с тобой потихоньку тянем за этот конец, а Пятачок вместе с другим концом медленно поднимется вверх. Вот и всё.

Да, и всё. Если, как заметила Сова, шнурок, как бывает, не порвётся…

– Он не порвётся, – успокаивающе прошептал Пух Пятачку, – потому что ты Маленький Зверёк, а я буду стоять внизу. А если ты спасёшь нас, это будет Великая Поступок, о котором потом долго будут помнить, и я, может, сочиню об этом Песню, и люди будут говорить: «Это настоящий Великий Поступок, что Пух сочинил Хвалебную Песню о поступке Пятачка».

От этих слов Пятачок почувствовал себя куда лучше, и когда всё было готово и он обнаружил себя медленно поднимающимся к потолку, он был так горд, что наверняка завопил бы: «Эй, посмотрите на меня!», если бы не боялся, что Пух и Сова, залюбовавшись на него, тут же отпустят свой конец шнурка.

– Поехали! – бодро сказал Пух.

– Подъем происходит согласно намеченному плану, – ободряюще сказала Сова.

И скоро всё было закончено. Пятачок открыл почтовый ящик и забрался внутрь.

Там, развязавшись, он стал протискиваться в прорезь, через которую раньше, когда входные двери были ещё настоящими входными дверьми, в ящик проскальзывали совершенно не-пред-ви-ден-ны-е для Совы письма, подписанные почему-то САВА.

Пятачок выдыхал воздух, сжимался и протискивался, пока, наконец, каким-то последним, по-настоящему нечеловеческим усилием вдруг не оказался снаружи.

Это была их Победа. Так и приходят Помощь и Спасение. Приходят, чтоб показать…

– Это снова я, – сказал Пятачок.

– Ну и? Ещё один куплет, не так ли?

– Да. И припев.

– Даже и припев? Прекрасно, давай послушаем!

Не слишком-то много ты можешь сказатьКогда на тебя во все глазаГлазеют Большие, Высокие, на кого ни взгляни,С большущими мышцами, с толстою кожей,Вдруг обнаружив, что ты что-то можешь,Что-то, чего не могут они!А стань я большим,А стань я высоким,А стань я вторым Пухом, Совой?…Сколько вы все потеряли бы, всё-таки,Если бы я перестал быть собой!

– Гораздо лучше, – сказал я. – Совсем другое дело. Просто замечательно, Пятачок. Во всех отношениях.

– Спасибо, – сказал Пятачок, оказавшийся вдруг куда более розовым, чем обычно.

– Ага, а вот Иа и Сова. Пошли – сегодня мы отпразднуем Храбрый Поступок Пятачка! Я заказал стол в Шести Соснах. Мы зайдём к Кенге за остальными, а потом…

– Будет пирог? – с надеждой спросил Пух.

– Да, я полагаю, это входит в меню. Медовый пирог.

– С розовой, хм… розовой глазурью?

– Да. И ещё будет Хлеб с Отрубями, и… Что это мы заболтались? Давай, Пятачок, не отставай.

– Давай, поторапливайся, – сказал Пух. – И заодно – давай оставшуюся часть своей песни.

– Ага, даю…

Так зачем же мне становиться больше?Зачем же мне становиться выше?Я и такой – очень разный тоже!Слышите?

День Пятачка

Они отыскали подходящую верёвку и спустили вниз стулья, картины и вещи Совы из её рухнувшего старого домика для переезда в новый. Кенга суетилась внизу, увязывая всё это в узлы и, нет-нет, да и окликая Сову: «Ну зачем тебе это старое посудное полотенце?» или «Тебе ведь не нужен этот коврик, он же весь дырявый?», на что Сова с негодованием отзывалась: «Нужно, всё нужно! Коврик только кажется дырявым, а на самом деле это вопрос грамотной расстановки мебели, а посудное полотенце вовсе не посудное, потому что это моя шаль». Ру время от времени исчезал и возвращался по верёвке с какой-нибудь очередной вещью, что очень нервировало Кенгу, потому что за Ру и так не уследишь, а тут ещё это… В конце концов она не выдержала и сообщила Сове, что этот дом – был не дом, а просто Тихий Ужас: мусор, грязь и сырость, потому ничего странного, что всё это в конце концов рухнуло вместе с деревом. Вот, полюбуйтесь, пожалуйста, хотя бы на эту гроздь поганок, растущих прямо из стены! А Сова, поглядев вниз с недоумением, потому что ни разу не замечала у себя в гостиной грибов, издала короткий саркастический смех, и пояснила, что это было её губкой и что, хорошенькое дело, дожились, раз некоторые совершенно не способны отличить обычную губку для ванной от лесных или садово-огородных растений. «Скажешь тоже!» – отозвалась на это Кенга, а взявшийся откуда-то Ру тут же заверещал: «Я хочу посмотреть на губку Совы! Хочу посмотреть!… Ой, вот это? О, Сова! Сова, это не губка, это какая-то гопка! Знаешь, что такое гопка, Сова? Это когда губка становится вся…» и обескураженная Кенга быстро его перебила: «Ру, дорогой!». Очень быстро, потому что не пристало в подобном тоне разговаривать с теми, кто знаком с правописанием такого трудного слова, как СУББОТА.