Дебютант-киднеппер
Шрифт:
— Это считая с тем, что мы взяли в лагерей двух людских ярлов? — ахнул Синдри.
— Точно так, — солидно кивнул ветеран. — Монастыри, парень, знаешь какие богатые бывают?
— Так что ж мы? ... — не закончил мысль Синдри.
— Потому что народа мало, — как школьнику, пояснил Фритьеф. — Даже на маленький монастырь надо рыл тридцать, а то и больше.
— Зачем столько? Неужели монахи вояки не хуже крестьян?
— Монахи вообще не вояки, — качнул головой ветеран, — да вот только они сами не воюют. Нанимают тех, кто будет биться за монашеское серебро. Помните человеческих дружинников?
— Да-а-а... — протянули хором Синдри и Торстейн.
— Во-о-о! — поднял палец вверх Фритьеф. — А теперь представьте, что всё это не в чистом поле да на площади, а в тесных коридорах, где и топором-то как следует не размахнешься. Вы ж были в этом монастыре?
— Я не был, — заметил Торстейн.
— Ну так спроси у друзей, — ветеран кивнул на нас, — они видели, как люди могут строить. Там только коротким клинком и работать!
— Ну и зачем нам тогда в эти самые монастыри лезть? — лицо Торстейна выражало верх скептицизма. — Мы за прошлое лето и на деревнях неплохо взяли. Я таких денег, что получил как долю на Волчьем, и за год не зарабатывал.
Я вспомнил — Торстейн был конечно из свободных, но не бонд. Родители его горбатились на кого-то, типа дядюшки Йоргена.
— Эх, ты... — протянул ветеран. Но я перебил:
— Не, парни, вы, как хотите, а я больше к крестьянам не ходок!
Фритьеф, оборвавшись на полуслове, иронично пригляделся.
— И что же ты сделаешь? Если форинг скажет: вот деревня, идем, и берем ее.
Повисла неловкая пауза, я уже успел в очередной раз проклясть свой язык.
— Не знаю, — буркнул наконец в полголоса, — но крестьяне... Они такие же как ... как я. В прошлом. Пашут, добывают себе пропитание на зиму... А потом приходим мы и всё отнимаем.
— Что предлагаешь? Не брать добычу?
На мне скрестились напряженные взгляды. Чёрт, ну что тут скажешь?
— Да понимаю я... У всех дома остались семьи... Для некоторых, это единственный способ выжить... Но... — вздохнул. — Жалко мне этих... горемык.
— А родных наших? Не жалко? — сощурился Торстейн.
— Блин, ну что ты ... — скривился я, как от лимона, — Я ж не про то! Вот ярлов их, да монахов зажравшихся... Да и дружинников людских, их не жалко! Дружинники сами свою судьбу выбрали. Вроде нас, — пояснил я зачем-то, хоть никто и не спрашивал.
— И у этих есть что брать! — весело подмигнул мне Фритьеф. — Ладно, мальки, показать вам, как надо биться?
Разделились не поровну. Фритьеф взял себе в подмогу Торстейна, а мы втроем нападали. Впрочем — не долго. Не было длительного перемахивания, как в фильмах показывают, пару раз сошлись, и вот уже я пропустил удар в ногу. Ну, хоть с разменом: одновременно с этим Бьярни выбил Торстейна. Ветеран с бродексом остался один, против двух бойцов с копьями и щитами.
Лично я всегда думал, что двуручная секира против бойца со щитом не играет, а уж тем более против двоих. Оказалось — очень даже играет, если ее владелец умеет. Фритьеф работал очень экономно, безо всяких размахов от жопы. Парни тоже не лезли на рожон и не изображали камикадзе — мы ж не реконструкторы и не спортсмены. Что бывает, когда чужое железо соприкасается с твоим телом за прошедший «сезон» уяснили все, в команде не оставалось ни одного, ни разу не раненного.
К тому же, по условиям, мы моделировали бой в коридоре, ограничив площадку воткнутыми вешками, поэтому зайти с двух сторон мои приятели не могли. Вот и пытались подобрать ключик, атакуя то одновременно, то поочерёдно.
Наконец Бьярни получил сильный пинок в щит, отчего
Отскочили друг от друга. Ехидно ухмыляющийся Синдри продемонстрировал здоровяку небольшой нож, зажатый в варежке за клинок, чтоб не нанести реальной раны.
— Откуда ты его взял? — хмыкнул удивленный ветеран, шаря взглядом по поясу соперника.
— Никогда не догадаешься! — улыбка парня стала еще шире.
— Ну? — слегка нахмурился Фритьеф.
— Смотри! — Синдри поднял свой щит, и продемонстрировал пришитые с тыльной стороны ремешки.
Я вспомнил, именно так он достал Калле, еще на «вступительных экзаменах» в лид, в Борге, прошедшей весной. Как же давно это было!
— Хитро! — оценил Фритьеф. — Сам додумался?
— Отец рассказал. Он говорил, что у них в лиде был парень, что даже пару метательных топориков носил на щите. Тоже себе сделаю, как только найду подходящие.
— Хм, — покачал головой ветеран, — щит не слишком тяжелый получится? Смотри, парень, воспользоваться тебе ими может придется, а может и нет, а вот таскать постоянно... Быстрее в бою будешь уставать.
Задумались все. Конечно, ветеран прав. Вот только... Я вспомнил, что где-то в груде барахла в подпалубном пространстве у меня оставался еще один щит, запасенный еще прошлой зимой. Один из трех, с которыми я явился на сбор, и два из которых мне измочалили весьма быстро. После, я, как и большинство, пользовался трофейными. А что? Такой-же круглый, с кулачным хватом, попадались даже покрытые кожей с лицевой части, хотя конечно в основном были из голых досок. С задачей справляется? Ну и ладно. Если надо мы подгоняли трофеи под себя, чинили, заново обшивали полоской сыромятной кожи по ободу — времени в переходах под парусом хоть отбавляй.
Идея делать многослойный, так сказать прото-фанерный мне уже не казалась здравой, слишком уж нерентабельными выглядели трудозатраты: я почти месяц провозился над изготовлением тех щитов, а прослужили они сколько? Эх, был бы я знатный рабовладелец... Эй, Гаврила и Хомяк, мне к следующему лету нужен десяток новых щитов. Выполняйте! И сделайте половину из них такими, а другую половину — сякими... Вот только некому мне так «делегировать», сам, всё сам.
Зато мои щиты были легче!
— Да-а-а... — Синдри потер нос, — Не подумал. Ладно, придумаю что-нибудь.
Он покосился куда-то за мое плечо. Я обернулся. Из-за холма показались наши охотники: Болли с командой. Бруни и Хальфдан тащили на плечах по туше.
— Ну что, парни, — стряхнул задумчивость шустрик, — еще раунд?
Глава 5 Скоро в море, а корабль не готов
Как-то незаметно пролетела зима. Солнце висело над горизонтом всё дольше, воздух начал прогреваться, сугробы вокруг палатки съёжились, уплотнились и потемнели.
Наконец Кнуд, надолго слегший после Йоля нашел в себе силы подняться и выбраться из палатки.