Дебютные рассказы

Сэлинджер Джером Дэвид

– Эдна!
– на террасе появилась Люсиль Хендерсон.

– А, это ты, - сказала Эдна.
– Привет, Гарри.

– Взаимно.

– Билл в гостиной, - сказала Люсиль Хендерсон.
– Будь добр, Гарри, принеси мне что-нибудь выпить.

– Есть.

– Что произошло?
– поинтересовалась Люсиль.
– У тебя с Биллом не пошло дело на лад? Кто это там, Фрэнсис и Эдди?

– Не знаю. Ему надо было уходить. У него большое задание на понедельник.

– Ну, сейчас он сидит там на полу с Дотти Легет. Делрой сует ей за шиворот

орехи. Так и есть: это Фрэнсис и Эдди.

– Твой малютка Билл хорош гусь.

– Да? То есть как это?

Эдна растянула рот и стряхнула пепел с сигареты.

– Ну, как бы сказать? Довольно темпераментный.

– Это Билл Джеймсон темпераментный?

– Ну во всяком случае, я осталась жива, - сказала Эдна.
– Только, пожалуйста, в другой раз держи его от меня подальше.

– Хм. Вот век живи, - сказала Люсиль Хендерсон.
– Куда запропастился этот придурок Гарри? Ну, пока, Эд.

Эдна, докурив сигарету, тоже пошла в дом. Она быстро и решительно прошла через гостиную и поднялась по лестнице в ту половину квартиры, которую мать Люсиль Хендерсон считала нужным оградить от молодых гостей с горящими сигаретами и мокрыми стаканами в руках. Она пробыла там минут двадцать. Спустившись, она снова прошла в гостиную. Уильям Джеймсон-младший, держа в правой руке стакан, а пальцы левой - у рта, сидел на полу, отделенный несколькими спинами от маленькой блондинки. Эдна опустилась в большое кресло - оно так и стояло незанятое. Она щелкнула замком своей вечерней сумочки и, открыв черный, в блестках портсигарчик, выбрала одну из десятка лежавших в нем сигарет.

– Эй!
– крикнула она, постукивая мундштуком сигареты о подлокотник большоко красного кресла.
– Эй, Лу! Бобби! Нельзя ли сменить пластинку? Под эту невозможно танцевать!

П р и м е ч а н и е:

Из упоминания Джона Рескина (1819 -- 1900), английского писателя и теоретика искусства, ясно, что речь идет об одном из венецианских соборов, подробно им описываемых в книге "Камни Венеции" (1851 -- 1853), вошедшей в золотой фонд английской эстетики.

ПОВИДАЙСЯ С ЭДДИ (Go See Eddie)

Пока Элен принимала ванну, у нее прибирали в спальне, поэтому, когда она выходила из ванной комнаты, на туалетном столике уже не было ни ночного крема, ни испачканных бумажных салфеток. В зеркале отражались покрывало без единой морщинки и цветастые диванные подушки. Если день был солнечный, как

сегодня, в горячих желтых лучах особенно красиво смотрелись блеклые обои, выбранные в буклете дизайнера.

Она расчесывала свои густые рыжие волосы, когда вошла горничная Элси.

– Мистер Бобби, мэм, - сказала Элси.

– Бобби?
– переспросила Элен.
– Я думала, он в Чикаго. Подай мне халат, Элси, и приведи его.

Прикрыв полой ярко-синего халата длинные голые ноги, Элен вновь занялась волосами. Высокий светловолосый мужчина в строгом двубортном пальто влетел в комнату, коснулся указательным пальцем ее затылка, не раздумывая, бросился к шезлонгу, стоявшему у противоположной стены, и вытянулся в нем, не снимая пальто. Элен наблюдала за ним в зеркале.

– Привет, - сказала она.
– Его только что почистили. Я думала, ты в Чикаго.

– Приехал вечером, - зевнул Бобби.
– Господи, как же я устал.

– Удачно съездил?
– спросила Элен.
– Там какая-то девица поет, кажется?

– Угу, - подтвердил Бобби.

– Ну и как?

– Зажата. Голоса нет.

Элен отложила расческу, встала и пересела в персикового цвета кресло у ног Бобби. Из кармана халата она достала пилку и принялась за свои длинные розовые ногти.

– Еще что?
– продолжала она допытываться.

– Да почти ничего, - ответил Бобби.

Он, кряхтя, приподнялся, вытащил из кармана пальто сигареты, потом сунул их обратно, встал, снял пальто и бросил его на кровать, распугав солнечные лучи. Элен не отрывалась от своих ногтей. Бобби снова сел на краешек шезлонга, закурил сигарету и подался вперед. Солнце освещало их обоих, упиваясь ее молочно-белой кожей и равнодушно выставляя напоказ его перхоть и мешки под глазами.

– Не хочешь поработать?
– спросил Бобби.

– Поработать?
– Она не подняла головы.
– Где поработать?

– Эдди Джексон начинает репетиции нового шоу. Я его встретил вчера. Видела

бы ты, как он поседел. Я спросил, не найдется ли у него местечка для моей сестры. Он сказал, может быть. И я сказал, может быть, разыщу тебя.

– Хорошо, что ты сказал "может быть", - посмотрев на него, проговорила Элен.

– Что за местечко? Третье слева или еще хуже?

– Не знаю. Все же это лучше, чем ничего, а?

Элен продолжая заниматься ногтями, не отвечала.

– Почему ты не хочешь?

– Я не сказала, что не хочу.

– Тогда почему бы тебе не повидаться с Джексоном?

– Не хочу больше кордебалета. К тому же терпеть не могу Эдди Джексона.

– А-а-а, протянул Бобби. Он встал и подошел к двери.
– Элси, позвал он.
– Принесите мне кофе!

И опять сел.

– Я хочу, чтобы ты повидалась с ним. Черт, оставь ногти в покое хотя бы на минуту.

Она продолжала работать пилкой.

– Я хочу, чтобы ты повидалась с ним сегодня, слышишь?

– Я не собираюсь видаться с ним ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра, - заявила Элен, скрестив ноги.
– Что это ты вдруг решил приказывать?

Бобби кулаком выбил пилку у нее из рук. Элен не взглянула на него и не подняла пилочку с ковра. Она встала, подошла к туалетному столику и вновь принялась расчесывать густые рыжие волосы. Бобби немедленно оказался у нее за спиной и в зеркале нашел ее взгляд.

– Я хочу, чтобы ты сегодня повидалась с Эдди. Слышишь, Элен?

Элен продолжала расчесывать волосы.

– И что ты мне сделаешь, если я не повидаюсь, грубиян?

Он поймал ее на слове.

– Ты, правда, хочешь, чтобы я сказал? Ты, правда, хочешь, чтобы я сказал, что я сделаю, если ты с ним не повидаешься?