Дед Мороз для одинокой Снегурочки
Шрифт:
С Остромичевым было все по-другому.
Судьба столкнула их в самое неожиданное время, когда ни один, ни другой не ждали друг от друга никакого отклика. А как душа всколыхнулась! Да нет… она не всколыхнулась, она взлетела! И Ксения поверила. Всем и сразу. Она поверила, что есть любовь с первого взгляда, она поверила, что можно любить до гроба, что можно и на золотой свадьбе держаться за руки и смотреть друг другу в глаза с нежностью. Она поверила, что есть мужчины, которые не изменяют, и женщины, которые ждут… Да что теперь вспоминать… Голову всякими глупостями
Ну ничего! В конце концов, руки-ноги целы, голова на месте… кажется, на месте… а душа, кто ее когда видит! Сегодня она отоспится, завтра пойдет, купит билет на самолет и поедет туда, где ее всегда ждут. Где ее дом. Настоящий. И не надо ей никаких Остромичевых, у которых семь пятниц на неделе! Оставил ее! Бросил! Побоялся сам сказать, все на домработницу кинул! Трус!
Она думала, что никогда не уснет, но очень скоро мысли стали путаться, глаза закрылись сами собой, а перед глазами поплыл ясный, солнечный, летний день. Она лежала на ласковом песке, на таком шелковистом… И ей было так хорошо! Откуда-то подошел здоровый, усатый тюлень и стал трогать ее своей лапой… или у тюленей лапы ластами называются? Он гладил ее по щеке и отчего-то пищал Зойкиным голосом: «Надо за нос пощипать». Ксении стало смешно – Зойка теперь точно на тюленя была похожа!
– Ой, – открыла она глаза.
Перед ней на кровати сидел Остромичев, а в дверях торчала Зойкина голова.
– Если вы стесняетесь ее за нос дернуть, так давайте я!
– Я тебе дерну, тюлениха, – пробормотала Ксения, стараясь не замечать Остромичева.
Честно говоря, не ожидала она, что он вдруг заявится. И зачем его Зойка только пустила? И вообще, чего она еще не ушла-то? До следующего Нового года здесь жить собирается, что ли?!
– Ксюш, ты чего убежала? – смущенно улыбнулся Остромичев, наклонился и поднял с пола огромный букет нежно-коралловых роз!
Роз было не меньше пятидесяти. Он и поднял-то их не сразу. А когда поднял, осыпал всю кровать вместе с Ксенией душистыми цветами.
Ксения смотрела на всю эту роскошь и не знала, как реагировать.
– Ну? И как мне теперь вылезать? – растерянно спросила она у Остромичева. – Там же шипов – немерено!
– А ты не вылезай. Спи, – смотрел на нее Остромичев и улыбался. – Скажи только, когда за тобой подъехать, и отдыхай.
– Зачем это за мной заезжать? – напружинилась Ксения. – Не надо. Хватит. Отметили Новый год, побаловались, и… пора и честь знать.
– Так мы вроде… Вроде не только Новый год отмечали… – осторожно проговорил Остромичев. – Мы еще и за начало нашей новой жизни пили.
– Ой, знаете, – хмуро махнула рукой Ксения. – Спьяну-то за что только не выпьешь. И потом… Хватит мне по гостям ездить. Мне и так ваша тетя Зина на мою распущенность намекнула. Идите уже, господин Остромичев, вас дочь ждет.
– Тетя Зина? – с облегчением усмехнулся Александр. – Так вот почему ты убежала?
– Я убежала?! – подскочила на кровати Ксения. – Да это ты убежал! Ты! Я проснулась, а на кровати…
– Ксюш, у нас шампанское есть, принести? – не вовремя пролезла в дверь Зойкина
– Зоя! Иди уже домой, а?! – рыкнула на нее Ксения и повернулась к Остромичеву. – Никого нет, меня шваброй тыкает эта бабища! Да еще и…
– Ксюша, так я ключи оставлю, – уже заглянула одетая Зойка.
– Да иди ты уже домой! – в два голоса рявкнули на нее Александр и Ксения.
– Чего орать-то, ушла я, ссорьтесь, – абсолютно спокойно пожала плечами Зойка и величаво удалилась.
– Вообще-то хорошо, что она здесь была, – усмехнулся Остромичев. – Она мне двери открыла, раздела, разула, чаю предложила, но я отказался, сразу к тебе…
– Да, знаешь ли, – поджала губы и отвернулась Ксения. – Мои знакомые куда приветливее, чем твои домработницы!
– Ну, так правильно, – кивнул Остромичев. – Это же няня – Зоя Алексеевна, она ж меня знает. Я ж у вас там где-то записан, в тетрадке какой-нибудь…
Он убрал ей локон с лица и просто продолжал:
– А я всю ночь уснуть не мог, – доверчиво рассказывал Остромичев. – Все вспоминал, думал… Думаю, ты такая умница – подарки вот нам всем купила, а я… В общем, поднялся, понесся сначала в магазин, купил тебе… смотри чего… Тоже зайцев!
Остромичев вытащил из пакета коробку, а из коробки… беленькие фигурные коньки. В каждый ботинок был засунут смешной пушистый заяц.
– Ну… потому что я слышал, девушки любят всякие там… мягкие игрушки… – неловко пояснил он. – Потом еще за цветами. Приехал домой, а тебя нет. Только Зинаида Афанасьевна. Я ее спрашиваю, здесь никого не было? Она ответила, что никого. Вот я и подумал…
– Врет твоя Зинаида Афанасьевна, – с обидой фыркнула Ксения. – Она меня разбудила и швабро… и вообще из постели чуть не выкинула! И еще обозвала по-всякому!
– Это да, – коротко засмеялся Остромичев. – Она может. Человек старой закалки, бережет честь семьи.
– Вот и пусть бережет! И никуда я не поеду!
– Ксюш, ну я дурак… не предупредил ее, а тетка… ну что с нее взять? Поедем, а? Там Стаська, Егерьцевы… Они нас уже ждут.
Ксения хотела опять ответить, что не собирается рушить чужую семью, что… но не те слова это были. Какое-то мявканье обиженной девчонки. Но и ехать…
– Саша… – задумчиво крутила она в руках беленький ботинок. – Понимаешь, мы поторопились с тобой… Ну, не делается это так. То не знали друг друга, а то за один вечер – все! Муж и жена!
– Мы же не расписываться побежим… – не сводил с нее серьезных серых глаз Остромичев. – Пока просто поживем вместе. Я совсем не шоколадный заяц. Скорее, кукух, который своего кукушонка… Да я даже не из-за Стаськи…
Ксения внутренне усмехнулась. Все правильно. Лизонька уехала, Остромичев просто не знает, что делать с ребенком. Пока он войдет в колею, Ксения как раз у них и поживет, не расписываясь.
– Нет, Саша, – строго перебила его она и скинула розы с постели. Хотела встать, но вспомнила, что в одной ночной сорочке, и натянула повыше одеяло. – Извини… Все было очень хорошо, просто замечательно, но… Новый год прошел, мы его встретили, спасибо нам обоим, а сейчас…