Дэдпул. Лапы
Шрифт:
– Хорошо, только тут дело не в грамматике, здесь скорее вопрос семантики, как…
Он тыкает в меня стволом – учитывая моё текущее состояние, это весьма болезненно.
– Где собака?
Тут он замечает, что я лежу на окровавленной куче – слишком большой, чтобы всё это сошло за мои останки, – и лицо его омрачается.
– Ты ведь не… приземлился на него?
До этого момента я и не задумывался, как воспринимает мир моя селезёнка, – он поднял меня на стволе, словно на лопате, чтобы заглянуть под низ.
– Ай! Холодно! Очень холодно! Его
Облегчённо вздохнув, охранник лязгает башкой и нажимает кнопку на предплечье.
Из недр костюма доносится страстный голос искусственной дамочки, с которой я был бы не прочь замутить. Она объявляет:
– Собачий свисток активирован.
Те мышцы у меня на шее, которые отвечают за поворот головы, размазаны по земле, так что я не могу посмотреть назад, но я слышу где-то за спиной стук собачьих когтей по асфальту.
Железяка самодовольно улыбается, словно он с самого начала был уверен, что всё кончится хорошо.
– Кип, маленький паршивец! Вот ты где! Иди-ка сюда, блохастый!
Его слова грубы, но в голосе слышится нежность. Похоже, он и вправду неравнодушен к этой лохматой псинке. Меня пронзает внезапная боль. Может быть, это снова селезёнка, – но скорее дело в том, что мозг подкидывает мне идиллические картинки из жизни мальчика с собакой. Мальчик – это я, и я учу щенка приносить палку, подавать лапу и всё такое. Нашёл время!
Охранник вряд ли захочет всё это выслушивать, но кое-что я должен ему сказать.
– Эй, парень!
– Заткнись. – Стук когтей становится отчётливей. – Сюда, мой мальчик!
– Как тебя зовут, приятель? Посмотри на меня, я уже одной ногой в могиле. Ты можешь спокойно назвать своё имя.
Он закатывает глаза, но воссоединение с пёсиком слишком его растрогало, и он сдаётся.
– Берднардо.
Позади я слышу быстрое щенячье дыхание и звук, с которым свисающий из щенячьего рта щенячий язык хлопает по щенячьей морде.
– Бернардо, амиго, пор фавор, послушай меня. Я знаю, что Кип просто прелесть, знаю, что охранять его – твоя работа, но поверь мне: ты не хочешь брать на руки эту собаку.
Вдаться в детали я не успеваю – надо мной пролетают собачья мошонка и собачий зад, и Кип бросается прямо в металлические объятия Бернардо.
– Вот ты где, мешок с костями!
– Слушай, он правда похож на щенка, но поверь, он…
Щенок облизывает охраннику лицо. Бернардо смеётся – наверное, ему пришло в голову какое-то счастливое детское воспоминание о том, чего на самом деле не было.
– Ну всё, всё, успокойся, – далматинец облизывает его всё интенсивнее. – Слышишь? Хватит! Кип!
– Брось его, Берни. Поверь мне.
– Я тебя сейчас знаешь куда брошу?
Язык движется всё быстрее. Такое чувство, будто кто-то скребёт наждаком по железу. Берни – тот ещё здоровяк, лёгкая боль ему нипочем, но по глазам видно, что он немного озадачен. И вместо того, чтобы разобраться в происходящем, он решает сорваться на мне.
– А ты кто такой, чёрт тебя дери? Кем надо быть, чтобы взломать
И тут маленький язычок слизывает кожу с щеки Бернардо, обнажая жилы и мясо. Бернардо удивлённо кричит (и его можно понять!). Он инстинктивно пытается коснуться раны, но не может, потому что на руках у него сидит Кип. Малыш Кип, который жуёт окровавленный ошмёток щеки, как будто это резиновая игрушка.
К удивлению добавляется боль, и у Бернардо срывает резьбу. Забыв всё, что говорил раньше, он хватает Кипа, как футбольный мяч, и подкидывает его, пытаясь зашвырнуть так далеко, насколько хватит силы костюма. Но пушистый комок врезается в тротуар неподалёку от нас. Кип катится, катится – чёрный – белый, чёрный – белый, словно в той загадке про газету [1] , – ещё полквартала. И по пути он увеличивается – растёт и растёт, как снежный ком, пока не останавливается под собственным весом.
1
Что одновременно чёрное, белое и красное? Английская загадка. – Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, прим. ред.
Потом его тело… как бы описать? Ну, оно раскрывается, как цветок, распускающий лепестки, или птица, расправляющая крылья, но скорее как огромный монстр-мутант, который растёт, меняет форму и цвет и за несколько секунд достигает высоты… Ох, не знаю. Рулетки у меня с собой нет, так что пусть будет, скажем, десять метров.
Да, десять метров. Плюс-минус.
И потом уже-совсем-не-щенок подаёт голос. Его голос гремит, как… что-то гремящее. Кажется, есть слово «погремушка», но голос звучит намного, намного громче. Как гром, вот! Как оглушительные раскаты грома.
– Я Гум! Пришелец с планеты Икс!
Бернардо, лишившийся щеки, выпучивает глаза. Я разочарован. Я думал, передо мной бывалый парень, но стоило ему потерять кусок мяса, и вот он уже ведёт себя словно офисная крыса, которая никогда прежде не видела гигантского монстра. Он лёгкая добыча – всё таращится и таращится, ему невдомёк, что пора делать ноги.
А я? Может, моё тело и сломлено, но дух надёжно укрыт в бордовой лужице, которую я сейчас собой представляю. И я кричу:
– Эй, Бернардо! Берни, дружище!
– Что? Что?!
– Я же говорил.
Глава 2
ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ мой исцеляющий фактор делал своё дело – затягивал раны, восстанавливал затерявшиеся кусочки внутренних органов, наращивал недостающие головы трёхглавой мышце. Ходить я пока не в силах, но старые добрые грудинно-ключично-сосцевидные мышцы в моей шее пришли в норму (да, я знаю, как они называются, а вам слабо?), и я могу запрокинуть голову и увидеть того, кто называет себя Гумом, – пусть и вверх ногами.