Дефект справедливости

Терехова Елена

– Можно мне поближе рассмотреть вот это фото, – поинтересовался Никита, показывая на общий торжественный снимок.

– Конечно, пожалуйста, – Захарченко снял рамку со стены и передал Глушкову, – это в год, когда мы из магазинчика автозапчастей стали автоцентром, со своим АЗС, СТО и прочими необходимыми предприятиями. А на снимке мои самые ценные сотрудники, именно благодаря их стараниям…

– Простите, что перебиваю, Валерий Алексеевич, – Никита достал из кармана служебное удостоверение, – лейтенант Глушков, ОВД «Междугорский». Мне нужно задать вам несколько вопросов по поводу одной из ваших теперь уже бывших сотрудниц, вот она в центре композиции, рядом с вами – Морган Марина Борисовна. Что вы можете рассказать о ней?

– Я не совсем понимаю ваш вопрос, товарищ…

– Старший

лейтенант. И все-таки я повторю его. Меня интересует все, что вам известно о Марине Борисовне Морган, как о человеке, вашей сотруднице и… э-э-э… близком друге.

Захарченко побагровел и вскочил со своего места:

– Да что у вас всех за привычка такая лезть в чужую личную жизнь! Что за интерес такой пошлый к чужой постели! Не хочу я об этом говорить, вообще не желаю с вами разговаривать! Убирайтесь вон! – он резким демонстративным жестом указал Глушкову на дверь, но тот только удобнее устроился на стуле.

– Поверьте, Валерий Алексеевич, – тихим голосом начал он, – я не для собственного любопытства тут у вас нахожусь. Я на работе и в данный момент моя работа заключается в том, чтобы собрать сведения об этой женщине. Любые, какие только возможно. Вы один из тех, кто в свое время тесно общался с Мариной Борисовной и неплохо знали ее.

Тихий голос Глушкова подействовал. Захарченко сначала замолчал, открыв рот, а потом опустился на свое место.

– Еще раз прошу вас, Валерий Алексеевич, посодействовать мне в работе и ответить на мои вопросы. Вопросов у меня немного, – Никита открыл папку и достал несколько чистых листов протокола, – начнем с первого. Фамилия, имя, отчество, дата и место рождения…

Захарченко отвечал на вопросы молодого полицейского, а сам все пытался понять, что же такого могла натворить Марина. Спрашивать было как-то неловко, да и не верилось, что такая покладистая и порядочная женщина могла сделать что-то плохое. Да, ее жизнь небезупречна, и в работе, если хорошо покопаться, можно найти погрешности, но в целом – она хороший человек, ему ли этого не знать. Они столько пережили вместе и хорошего, и плохого. Их крепко связали дела рабочие, а позже и личные.

– Я быстро привязался к Марине, – начав разговор о ней, Захарченко уже не мог остановиться, – она всегда такая милая, тихая, от нее исходит такая женственность, что это словами не передать. Да что тут говорить, в нее были влюблены все мужики, которые хоть раз с ней пересекались – и слесаря наши, и поставщики, и покупатели. Был такой случай, парень в командировку приехал к нам в город из Кемерово, зашел в наш магазинчик за железякой какой-то – и потерял голову после общения с Маришей. Звонил ей часто, цветы присылал, а когда бывал в наших краях всегда приезжал к нам просто посмотреть на нее. Она вела себя с ним доброжелательно, но на ухаживания не отвечала. А еще один наш клиент назвал свою станцию техобслуживания именем старшей дочери Марины – Иришки. Вон там, через остановку, СТО «Ирина».

Я ведь знал ее много лет и не думал никогда, что наши деловые отношения смогут стать чем-то другим. Она сделала первый шаг, сама. Я как-то пожаловался, что жена у меня пристрастилась к бутылке. Сказал, что ничего для нее святого не стало – ни детей, ни дома, ни бизнеса. Чем больше доход приносит автоцентр, тем больше она пьет, тем меньше ее интересует все вокруг, что всерьез задумываюсь о разводе. Ей эта тема оказалась как нельзя более близка… У нас получилось раз как-то спонтанно, после вечеринки одной. Просто остались наедине и ну… ну, в общем… это… по-быстрому… Она не возражала. Я думал одного раза будет достаточно, клял себя, даже думал, что в глаза ей на следующий день смотреть не смогу. Но время шло, все было у нас хорошо, а тут командировка в Сибирск… Там, в Сибирске, в гостинице, она пришла ко мне, села рядом, взяла мою руку и сказала: «Я как никто другой понимаю тебя, у меня дома все тоже самое. Давай поддержим друг друга, поможем забыть обо всех проблемах. Я давно неравнодушна к тебе». В тот момент этих слов мне было больше, чем достаточно. Это была наша первая ночь, самая прекрасная, сладкая, запретная… И я потерял голову.

Д

ва года ураганной страсти, мы не замечали ничего вокруг, нам было наплевать на разговоры и сплетни за спиной, но вскоре наступил момент, когда нужно было что-то решать, Марина стала настаивать, – Захарченко потер виски руками и опустил глаза. – Понимаете, как и у многих, мой бизнес большей частью записан на жену (начинали-то мы все с ней, с нуля практически), и вот, когда я предложил ей развод, надеясь, что она согласится не дробить бизнес, а взять денежную компенсацию – она вдруг уперлась и сказала, что согласится только на продажу своей доли моему компаньону, тоже, кстати, Валерию, Маленкову. Я же при таком раскладе оставался с носом. Поговорил с Мариной, посоветовался. Объяснил, что с Маленковым бодаться мне чревато боком, он из местных авторитетов, раздавит меня, как мошку. Марина пожалела меня и сказала, что все понимает… А через несколько недель я узнал, что у нее начался роман с Маленковым, и она бросила меня. Я пытался вернуть ее, но все было бесполезно. Потом эта история с запчастями… Она решила, что я специально из мести подставил ее, а ведь если бы я не убрал ее тогда с должности бухгалтера и не перевел продавцом в новый магазин, она могла бы и в СИЗО оказаться, и Маленков вряд ли стал бы возить туда передачки.

После всех этих перепетий она меня возненавидела. Потом я узнал, что она беременна от Маленкова, что он бросил ее, что она аборт сделала… Знаете, от нее в то время одна тень осталась. Я пытался поддержать ее как-то, надеялся хоть издали снова войти в ее жизнь, но она решительно оттолкнула меня. Она обвинила меня во всем, что с ней случилось. Продолжала на работу ходить с каким-то вызовом, сладко так улыбалась мне, здоровалась всегда, но я в глазах читал – ненавидела самым лютым образом.

Захарченко вышел из-за стола, приоткрыл окно и закурил. Он молчал несколько минут, а Никита тем временем пытался перевести повествование мужчины на казенный язык протокола.

– Мне многие тогда говорили, что этой женщине не нужны были ни я, ни Маленков, ей нужны были деньги и возможность показать окружающим, как она смогла подняться из продавщиц в бизнес-леди, – Валерий стоял спиной к Глушкову и разговаривал больше с собой. – Я никогда этому не поверю. Она настолько искренна в любви, настолько… страстна, такая женщина была бы мне прекрасным помощником, настоящей опорой… Я рад, что у нее появился этот Андрей, или как его там… С ним она ожила как-то. Видела, что мне больно от их отношений и прямо-таки демонстрировала их. Да ладно, пусть будет счастлива.

– Не будет, увы, – пробормотал Глушков.

– Вы что-то сказали? – встрепенулся Захарченко.

– Я спросил, что с вашим компаньоном, с Маленковым?

– Да ничего. Он продал мне свою долю бизнеса и уехал с семьей за границу. Вроде как где-то в Германии живет, – Валерий подписал составленный Глушковым протокол и снова отвернулся к окну. Никита попрощался с ним, словно со стеной и тихонько вышел, прикрыв за собой дверь.

«Ничего ты не знаешь, как же! Да я больше, чем уверен, что именно ты и подставил ее во всей этой афере с запчастями, отомстить хотел, не мужик, а человек – контрацептив, тьфу, противно даже! Думал, она к тебе приползет, вся униженная и будешь ты ею на халяву пользоваться, теперь уже без дальнейших обязательств. Совладелец уехал, ты теперь король, бояться некого, разделяй и властвуй, а она послала тебя подальше с твоими деньгами и шаловливым членом, так тебе и надо, урод!» – чуть ли не до самого управления чертыхался молодой полицейский.

Уже у себя в кабинете, составляя отчет для Шуваловой, Никита поймал себя на мысли, что его заинтересовала Марина. Заинтересовала, как женщина. «Только приступа некрофилии мне и не хватает для полного благополучия», – усмехался он про себя, но все равно пытался понять, чем же таким обладала эта женщина, что смогла очаровать такое количество таких разных мужчин. Да, ей не всех удалось удержать около себя – кто-то бросал ее, кого-то отталкивала она, но никто из них не скрывал, что искренне и глубоко любил эту женщину, ценил каждый миг, проведенный в ее объятиях.