Дефект справедливости
Шрифт:
– Хотелось бы, – мужчина посерьезнел. – Я ведь раньше в шахте работал, не хуже других мужиков. Руки запачкать не боялся, а потом травмировался, стопу отняли. Куда было идти? Побираться? Дома на пособие сидеть? Алексеич, хозяин этой станции, мой сосед и хороший мужик, предложил это место. Работа спокойная, два дня работаешь, два дома. Деньги, да, небольшие, но честно заработанные.
Шуваловой стало неловко. Она видела, что мужик начал заводиться и попыталась вернуть разговор в свое русло. «Ехидство свое решила показать, идиотка, – кляла она себя, – тоже мне, специалист по мужским работам!»
– Простите, ради бога, как ваше имя-отчество? – она пыталась скрыть неловкость, но не очень-то это выходило.
– Пал Палыч я, – проворчал охранник, –
– Меня интересует Андрей Владимирович Морган, как я уже говорила. Что вы о нем знаете? – привычным жестом открыта папка и ручка забегала по строчкам протокола.
– Да мало что я могу про него сказать, – Пал Палыч призадумался. – Работал он у нас месяцев восемь, живет с семьей в Шубаново, а сюда на своей машине на работу ездил. Вообще, я его плохо знал. Он человек закрытый, немногословный.
– Пусть плохо знаете, но все равно, наверное, у вас сложилось о нем какое-то мнение? Как вы думаете, что за человек Андрей Владимирович?
– А он натворил что-то? Почему вы интересуетесь? Его арестовали? – Пал Палыч занервничал.
– Нет-нет, просто опрашиваю вас в рамках одного дела. А почему он должен был что-то натворить по-вашему?
– Знаете, – охранник потоптался на месте, – он странный какой-то. Вечно себе на уме, ни с кем не общается, сторонится людей. А недавно я видел, как он бесился после телефонного разговора. Он приезжал сюда по каким-то делам, к шефу нашему. Вышел во двор, по телефону поговорил, а потом как швырнет его об асфальт, телефон – вдребезги, он сигарету прикурил и с матами пятиэтажными побежал к своей машине, рванул с места и уехал.
– Это когда было? – Галина Викторовна вдруг ощутила холодок в груди – верный признак того, что близится что-то чертовски интересное и важное.
– Когда? Да недавно, – здоровенная лапа почесала лысеющий затылок. – Точно! На следующий день я в отгулы ушел. 16 сентября.
«Бинго!» В этот день была убита Марина Морган. «Не радоваться, еще слишком рано. Надо еще с людьми переговорить, с кем он непосредственно работал, с начальником. Да и сумочка эта, что у убиенной стибрили, мне покоя не дает. Кому и зачем она понадобилась? Если муженек прибрал, то для отвода глаз. Или еще есть что-то? И где оно, это что-то?»
– Спасибо вам, Павел Павлович, за помощь, – Галина Викторовна закрыла папку и протянула охраннику маленький кусочек картона, – вот вам моя визитка, вдруг еще что вспомните, позвоните мне, пожалуйста. А теперь подскажите, где я могу переговорить с работниками вашей конторы и ее начальником?
Разговор ничего не дал. Андрея знали плохо, как работник всех устраивал, но был немного амбициозен. В личную жизнь не пускал никого, друзей завести не успел.
– Алексей Ильич, – Шувалова набрала номер Филиппова, – у меня пока глухо. Я отправлю к тебе ребят-оперов, опросите тех, кто непосредственно работал с потерпевшей, ну из конторы вашей, и осмотрите кабинет, где она работала, может, там что интересное найдете. Она вообще сколько на новом месте проработала?
– Да недолго, месяца три, по-моему, – Филиппов внимательно выслушал Галину Викторовну. – Есть у нее пара подруг, еще со школы, да и работали они в последнее время вместе, может, они смогут нам кое-что прояснить.
– Хорошо. Значит ты по конторам, а я поеду на предприятие, где Андрей Морган трудился в последние месяцы до случившегося. Думаю, что уже к вечеру мы совместными усилиями кое-что проясним.
– Удачи, Галина Викторовна.
– И вам успехов, Алексей Ильич. Так, едем на Васильева, угольная компания «СУЭС», – это уже водителю. – Дежурный, Шувалова, – по рации в дежурную часть, – мне нужен номер телефона приемной угольной компании «СУЭС». Спасибо, жду.
Через несколько минут дежурный перезвонил и Галина Викторовна записала на листке бумаги интересовавший ее номер.
– Здравствуйте. Моя фамилия Шувалова, я следователь ОВД по Ленинскому району. Я
Тем временем Филиппов с оперативниками занимались осмотром рабочего кабинета Марины и опросом ее подруг. Маленький кабинетик ничего нового к делу не добавил. Письменный стол, стеллаж с папками отчетов, компьютер, содержащий только рабочую информацию. Никаких записок, в столе идеальный порядок. Сотрудники поселковой администрации – это всего десять человек. Они работают и живут здесь много лет, знают все и всех. Опросив их для порядка, Филиппов понял, что ничего нового он не узнает. «Да, Маришенька здесь работала недавно, но за кроткий нрав и покладистый характер ее все успели полюбить. Она очень добрый и отзывчивый человек, врагов у нее не было, в семье все идеально – дети, любящий муж. Никаких нареканий по работе». Вот так-то. Но это все общие слова, Филиппов знал, что Женя Южная, в прошлом зам. главы, и Ирочка Мухина, секретарша – лучшие подружки Марины, даже когда она жила в Междугорске, они часто созванивались и переписывались. Их Филиппов оставил «на десерт», в надежде, что сможет хоть что-то прояснить в этой истории.
Первой к нему зашла Женя Южная. Яркая брюнетка в тонких очках, слегка расплывшиеся бедра, но тонкая талия, прямая спина и аккуратные ухоженные руки в тонких золотых колечках.
– Евгения Ивановна, вы уже знаете, что у нас тут произошло. Мы пытаемся выяснить все обстоятельства смерти Марины Борисовны. Вы ведь с ней дружили много лет? – Южная закивала головой. Непослушная прядка черных волос упала ей на лицо.
– Да, мы действительно давно знакомы. Дружили, общались. В последнее время, правда, реже стали – все-таки у всех семьи, дети, свои какие-то проблемы. Да и Мариша стала какая-то замкнутая. Раньше она все делилась с нами, как у нее дела дома, как муж ее обожает, как девочки растут. А как перешла к нам в контору работать – ничего особенно рассказывать не стала. Отсидит свои часы и идет домой. Мы сначала думали, что устает она сильно. Понимаете, здешняя бухгалтерия – дело серьезное, это не у фермера сто человек подбить, это весь бюджет сельского поселения и совхоза «Восход». Она ведь еще неопытная, сложно во все сразу вникнуть. А тут еще на курсы вождения пошла. Трудновато ей это давалось, к технике у нее не очень душа лежит, хоть и разбирается она в этом деле, все-таки много лет с автозапчастями провозилась… Разбиралась, то есть, – Южная прикрыла рукой рот, – Господи, а ведь все! Все теперь в прошедшем времени про нее. Алексей Ильич, вы бы с Ирой лучше поговорили. Они в соседних кабинетах сидели, чаи гоняли постоянно. Я-то вечно в разъездах, мне некогда особенно в конторе рассиживаться. Может, Иринка чего побольше моего расскажет.
– Спасибо, Евгения Ивановна, ознакомьтесь и подпишите протокол здесь, здесь и здесь, – Филиппов ткнул ручкой в исписанные листы, – и пригласите, пожалуйста, Ирину Юрьевну.
Ирина Мухина являла собой образ истинной секретарши – блондинка с блестящими, стильно уложенными волосами, строго, но в то же время изысканно одета, сдержанные украшения, идеальный макияж, еле заметный фон духов. Стройная, подтянутая. Глаз радуется при виде такой женщины. Ей очень идет ее возраст – тридцать «с хвостиком». Самый расцвет, шик. Филиппов знал Ирочку всю жизнь – он даже был в нее влюблен в школе, но потом встретил свою жену и понял, что легкомысленная Ирочка вряд ли смогла бы стать спутницей сельского полицейского. Это не ее – сидеть вечерами, дожидаясь мужа с работы и по сто раз разогревать ужин.