Дефицит белка
Шрифт:
— Куда это вы? — насторожился Удальцов.
— Вещи собирать и в Чертаново. — Оба вышли.
Снова раздался шум.
— А вот пускай Валерий заплатит, он олигарх, у него денег куча! — вдруг раздался голос бабы Юли.
Видеофон на стене ожил и на экране появился Валерий, потягивающий коктейль в шезлонге.
— Не олигарх, а бизнесмен, — рассудительно поправил Валерий, и по его медленно нарастающему тону становилось понятно, что он не на шутку обиделся. — А бизнесменом я стал именно потому, что не швыряю денег попусту. И лично мне квартира в вашем гадюшнике вообще рогом не уперлась,
На этом домофон погас.
— Видали? — кивнул Удальцов и прицельно плюнул в видеофон.
Акулина шагнула вперед и указала пальцем на Виолетту.
— Тогда пускай Виолетта платит, у нее самая большая квартира! И вообще это дом ее дяди!
— Я что здесь, одна что ли живу? — с достоинством возразила Виолетта. — Мой дядя сконфигурировал много тысяч домов, и я найду, где поселиться в случае чего. Без хамов и прихлебал.!
— Как ты меня назвала, сучка? — вскинулась Акулина.
— Тихо! — рявкнул отец Дионисий, уже потеряв свою степенность. — Скидываться будем по-божески: с каждого поровну.
— Ишь, мы какие умные! — всплеснула руками баба Юля. — Чтоб я свои кровные деньги за старого гада выложила? Чтоб он бесплатно остался в нашем доме, сдавал квартиру студентам и деньги греб?
Отец Дионисий снова поднял руку, но ничего сказать не успел. Удальцов шагнул вперед, оглянулся на жену и решительно рубанул рукой воздух.
— Значит так! — сказал он с нажимом. — Гори оно огнем, но я за старого хрыча ни гроша не выложу!
— Так это только сегодня! Он же отдаст потом! — попытался урезонить отец Дионисий.
— Кто это сказал? — обернулся Удальцов и выдвинул челюсть. — А если не отдаст? А ведь в суд не пойдешь, не докажешь потом!
— Я не буду! — поддержала баба Юля. — Даже если б у меня и было!
— Я объясню, — продолжил Удальцов, прижимая ладонь к груди и поворачиваясь к отцу Дионисию. — Мне ж не денег жалко, гори оно огнем! Это старому хрычу денег жалко, а я не из таких! Мне жалко, если на мои кровные этот хрыч в нашем доме останется прописан! Мы бегаем, горбатимся, пашем — все, даже чурки! Мы все вместе, заодно! Правильно, Акулина? И все для того, чтоб какая-то сволочь сидела в Израиле, ничего не делала, ни копейки не вложила, и осталась в нашем доме?!
Вдруг без единого слова поднялась в полном составе и вышла семья таджиков.
— Братья! — вскричал отец Дионисий. — Вы с ума сошли, братья? Виолетта! Валера! Валера-а-а!!! Гамлет, может, сделаем еще одну передачу?!…
Если идти по Лавринской набережной вдоль реки, прямо напротив Кремля возвышается блестящая стрела восьмидесятиэтажного офисного центра. На фасаде справа от проходной вертушки висит табличка: «На этом месте жил и работал академик Е.Б.Формысло, основоположник конфигурационной архитектуры. Здание номер 2.»
2002—2006
НУЛЬГОРОД
Если долго-долго смотреть на солнце, то на глаза навернутся слезы. B тут надо не жмурится, а смотреть дальше, открыв их как можно шире. Солнце начнет переливаться, пока не превратится в черный диск с контуром резким, но неуловимо меняющимся — словно вращается в небе с дикой скоростью. Дальше глаза привыкнут, и диск вновь засветится теплым желтым светом, протянет во все стороны лучи, и вот тогда появится улыбка. Добрая-добрая, теплая-теплая, на весь солнечный диск. И эта улыбка говорит тебе: все в порядке, друг, теперь ты дома, теперь все будет хорошо. Здесь так сделано специально.
Я глядел вперед на поле. В этом мире даже очки не нужны — все резкое, правильное. До самого горизонта по полю тянулись изумрудно-зеленые холмы, поросшие гигантской ромашкой и клевером. Ни соринки, ни пылинки. Чистые яркие цвета, как в мультфильме. А над цветами — пестрые бабочки. Бабочек я не любил, но здесь они тоже особенные — чистые и тонкие, словно вырезанные из листа бумаги. Дизайн.
Я обернулся: здесь тоже сперва тянулись холмы, но чудь дальше виднелись коттеджи, коттеджи и снова коттеджи, постепенно переходящие в городские кварталы. И сам город виднелся вдалеке — там уходят в небо столбы ажурных башен, льются из ниоткуда в никуда водопады, блестят радуги и теснятся от земли до облаков фантастические шаровидные постройки, зависшие в воздухе.
Странно — мода на воздушную архитектуру так крепко прижилась в постоянно меняющемся Нульгороде, что кварталы из шаров висят вот уже второй год. Засмотрелся я что-то.
— Ку-ку! — раздалось за спиной.
Обернулся. Передо мной стоял зеленый слоник и хихикал.
— Привет, слоник! — сказал я, присаживаясь на корточки.
Слоник потерся головой о мою коленку и снова заглянул в глаза.
— Давай поиграем в салочки! — сказал он. — Я совсем настоящий слоник!
— Нет, Витька, не настоящий ты слоник. — Я потрепал сына за ухом. — Во-первых, ты зеленый…
— Это чтоб в траве прятаться!
— Ну, что зеленый, это полбеды. Главная беда в том, что у настоящих слонов задние коленки…
— Что такое беда? — перебил слоник, моргая глазенками.
— Ну… — Я растерялся. — Беда это… Даже не знаю, как тебе объяснить. Ошибка? Да, наверно ошибка. Так вот, ошибка твоя в том, что у слонов задние ноги сгибаются как у людей — вперед. А не как у лошадок. — Слоник заметно приуныл. — Далее: у слонов другая посадка головы. Помнишь, мы с тобой рисовали сначала скелет, затем мышцы, затем кожу? И форма туловища у слонов куда более сложная, а у тебя похоже на свинку-копилку…
Слоник обиженно хрюкнул, взмахнул хоботом и отвернулся.
— Не обижайся! — Я потрепал его по загривку. — Папа просто хочет, чтобы ты хорошо разбирался в дизайне животных.
— Может, в прятки? — предложил слоник.
Браслет на запястье пискнул.
— Витя, мне уже пора…
Слоник хрюкнул и уткнулся в мои колени. Контуры его таяли — слоник принимал форму конопатого мальчишки. Похожего на меня и на Ольгу. Мальчишка всхлипывал.
— Ну, Витюш, ну что ты? — огорчился я.
— Я не хочу, чтоб ты уходил! — прохныкал Витька, растирая кулачком глаза.