Дефиле над пропастью
Шрифт:
Тут у Сергеева зазвонил телефон.
– Коллеги, – бросил он, глянув на экран. Затем поднес сотовый к уху и стал разговаривать.
Васко, если бы прислушался, смог бы понять, что Михаилу сообщает коллега. Но он отвлекся на портрет Ксении. Теперь он не сомневался: под женской личиной – мужик. Но никак не мог разобраться, почему он кажется ему смутно знакомым. Когда видел его в реальной жизни, этого не замечал. Возможно, потому что считал «меховой стог» женщиной. А теперь…
– Это Федор! – услышал Васко голос Михаила.
– Что?
– Убийца Виктории и Сюзанны, не говоря уже о Марии.
– А это кто?
– Последняя жертва.
– В полицию поступил
– Например?
– Фотоаппарат, заполненный снимками, наркотик, шприцы, остатки металла, из которого, скорее всего, были сделаны те крепления, что удерживали голову и руки Виктории в надлежащем положении.
– Какая недальновидность с его стороны. Неужели он так был уверен в своей безнаказанности?
– Именно.
– Это очень странно…
– Как раз нет. Это нормально, если учесть тот факт, что Федор вознамерился покончить с собой.
– Откуда вы знаете?
– Он написал предсмертную записку. В ней что-то там о звере, живущем внутри него, и невозможности с ним бороться. Думаю, в полицию он сам и позвонил.
– А труп там же?
– Нет, по всей видимости, он выбрал для самоубийства не тот способ, что применял, умертвляя своих жертв. Как я думаю, у него просто кончился наркотик. Мария погибла от передозировки героином самого низкого качества. Себя он таким бы убивать не стал – от него страшные глюки. Думаю, он с крыши сбросится или с камнем на шее бросится в реку. Так что вскоре труп найдется.
– Что ж… Не могу сказать, что мне его жаль.
– Да если бы все эти твари поступали подобно ему, я был бы счастлив! В смысле, сами себя лишали бы жизни. А то суди их, потом содержи в тюрьмах, которые и так переполнены. Зря его когда-то из петли вынули. Дали бы сдохнуть – сейчас четверо человек бы выжило.
– Четверо? – переспросил Васко и мысленно загнул три пальца: Коко, Виктория, Мария. Кого он еще имел в виду? Не Алисину же мать?!
– Он еще кого-то убил. И только после этого решил умертвить себя.
– Кого?
– Не знаю. Но именно последнее преступление спровоцировало его на самоубийство. В посмертной записке Федор написал об этом. Коллега зачитал мне ее. Лаконичная, но очень поэтичная она получилась. Жертв своих Федор мысленно поставил под гроб, в который уложил себя. Именно они, держа его на плечах, внесут грешника в ад.
И тут в голове Васко как будто что-то щелкнуло.
Гроб.
Четыре человека, несущие его.
Один из них он, Васко. Второй Оскар. Они под изголовьем.
Двое сзади.
В гробу Виктория. В последний путь они провожают именно ее.
Четверо крепких мужчин легко справляются с ношей. Но один из них постоянно дергает плечом, и гроб качается. Васко не выдержал, спросил, что с ним. Тот сказал, что в подростковом возрасте получил травму, и она, бывает, его беспокоит. Выражается это не в боли, а в тике – его плечо непроизвольно дергается.
…Как у Ксении! Васко сразу заметил это. Но подумал, что это она так жеманничает, поводя плечиком.
Когда Васко вспомнил об этом, ему стало ясно, кого «меховой стог» напоминает.
Пазл сложился!
– Я знаю, кто это! – выпалил он, указав на портрет, который Сергеев все еще держал в руках. – И это не Федор!
Глава 4
Алиса
Она бесцельно ходила по квартире. Туда-сюда, туда-сюда.
Спальня, гостиная, кухня. Спальня, гостиная, кухня.
Туда-сюда. Туда-сюда…
Наконец решила сменить маршрут и завернуть в санузел. Сев на унитаз, Алиса взяла книгу, лежащую на полочке для туалетной бумаги – над бумагой, на рулонах. Глеб очень любил литературу, любую: научную, художественную, историческую, религиозную (изучил и Библию, и Коран, и Талмуд), но времени на чтение не хватало. Увы. Пробовал слушать аудиокниги – в московских пробках они для многих спасение, – но не пошло. Ему нравилось воспринимать текст сначала глазами, а не ушами, а уж потом мозгом, сердцем и, как он сам говорил, пятками. Когда какое-то произведение трогало его, их покалывало. Еще Глеб питал слабость к книгам настоящим, печатным. Имея планшет, он не закачивал в него литературные произведения. Книги покупал в обычных магазинах. Зачастую – букинистических. И получал кайф даже от их запаха. Раскрывал их при любой возможности. А в собственном туалете – всегда. Ни разу Алиса, заходя в него, не находила «бумажно-книжную» полку пустой.
Сейчас на ней обнаружился весьма объемный том. Взяв его, Алиса прочла название литературного труда: «Викторианская эпоха». История. Именно то, что Глеба привлекает больше всего. А особенно – английская. Алиса отлично знала, что Виктория правила Великобританией в девятнадцатом веке. Пожалуй, она являлась единственной моделью, которая обладала подобным знанием. Спасибо за это Глебу – просветил.
Он вообще влиял на нее исключительно положительно!
Алиса открыла книгу. Пролистала. Читать не хотелось, но фотографии рассматривать было интересно. Дойдя до серии снимков, под которыми имелась надпись «посмертные», Алиса вздрогнула. И тут то же самое! Хотела захлопнуть книгу, но что-то ее удержало.
Взяв ее под мышку, она отправилась в комнату и легла на диван. Пристроив книгу рядом, стала внимательно рассматривать фотографии. Их было восемь. Три портрета – мужской, женский и детский, – остальные снимки групповые. На последнем в ряд стояло пятеро детишек. Все нарядные, но невеселые. Только одна девочка едва заметно улыбалась. И смотрела куда-то в сторону, чуть запрокинув голову. Именно она была мертвой. И чтобы она не упала, двое ребят, что стояли перед ней и за, крепко держали покойницу. Фотография была жуткая. Впрочем, как и остальные. Алиса не могла без содрогания на них смотреть. Тогда как те люди, что запечатлевали своих мертвых родственников, вешали подобные снимки на стены. Для них они были памятными. Например, импозантный господин с портрета не имел ни одной прижизненной фотографии. Пришлось его запечатлевать посмертно. В любимом кресле. И чтобы он выглядел как живой, сидел ровно, сын покойника прятался за спинкой и поддерживал его за шею. Обо всем этом Алиса прочла в главе, которую снимки сопровождали.
– Все, хватит с меня! – пробормотала она, захлопнув книгу.
Затем включила телевизор и стала смотреть дурацкую комедию положений. Однако сосредоточиться на фильме не смогла. Посмертные фотографии Викторианской эпохи ей не давали покоя. Она постоянно мысленно возвращалась к ним и пересматривала…
Они беспокоили ее. Но не своей жутью. Теперь она точно это знала.
Алиса встала и снова начала ходить туда-сюда, туда-сюда.
То, что у Глеба обнаружилась эта книга, не казалось Алисе странным. Викторианской эпохой он интересовался очень. Найди она эту книгу у кого-то другого, могла бы заподозрить неладное. Портрет импозантного господина несколько похож на фото Коко. А Сью чем-то напомнила девочку, которую держали с двух сторон брат с сестрой…