Дефиле над пропастью
Шрифт:
– Глеб, ты понимаешь, что говоришь? Получается, я виновна в том, что ты стал убийцей.
– Именно, – кивнул он. – Если б не ты, я ни за что не решился бы на преступление. Так и собирал бы эти фотки, – он кивнул на стопку, что Алиса все еще держала в руках, – не сделав тех, что отвечали бы моему вкусу. Меня с детства привлекали подобные снимки. Есть в них что-то запредельное. Подростком я часами просиживал над фотографиями мертвой бабки и ее сестер. Их было трое, все умерли одна за одной, и тетка моя, та самая, что ближе матери, всех фотографировала – тогда часто снимали во время похорон. Мои
– Та книга в туалете? Ты не читаешь ее, а любуешься на фотографии?
– Да. Но не считай меня извращенцем. Никаких сексуальных фантазий у меня нет. Меня просто завораживают подобные кадры. Только мне всегда казалось, что в них не хватает красоты. Даже в тех, викторианских. Хотя люди того времени очень старались, делая их. Ты представь, сколько времени матери приходилось держать на своих руках мертвого ребенка, чтобы получился хороший кадр? Это сейчас фото мгновенно, тогда процесс переноса изображения на линзу занимал время.
Глеб, как всегда, был очень многословен. Если его не прервать, он будет часами говорить о том, что его так занимает. Но Алису интересовало другое:
– А та девушка, на пустыре, ее тоже ты?
– Нет, что ты! В этой смерти нет эстетики. Ее убил дядя Федя. Он же чудовище. Насмотрелся на фотографии в желтой прессе и не смог удержать своего демона. Даже иконы, которыми он свой дом увешал, в этом не помогли…
– Фото в редакции ты отправил?
– Да. И Оскару с Васко. Мне хотелось, чтоб мои работы оценили.
– А как ты попал в подъезд Коко незамеченным?
– У меня был отличный камуфляж. Я рядился в женщину с ужасным вкусом.
– Она сама тебя пустила в квартиру?
– Да, хотя я мог бы и сам войти, я сделал дубликат тех ключей, что она дала тебе. Я позвонил ей с телефонного автомата и сказал, что хочу сделать тебе предложение, но думаю, как лучше все обставить. Просил совета. Она позвала меня к себе, чтобы все обсудить. Кстати, в тот день она собиралась тебе сообщить о том, что у нее есть внук.
– За моей спиной ходил именно ты?
– Я. Не успел покинуть квартиру вовремя. Увлекся съемкой. И время пролетело незаметно.
– А Сью? Как ты ее заманил в студию?
– Твоя так называемая подруга мне проходу не давала. Чуть ли не в ширинку лезла. Я просто назначил ей свидание. Ради него она отказалась от поездки со своим парнем в Питер. Кстати, выставить его убийцей я не планировал. Это был экспромт. А вот когда я узнал про дядю Федора… О, я понял, что козлом отпущения должен стать именно он. Сегодня я умертвил его, заставив предварительно написать предсмертную записку. Потом подбросил в его квартиру улики и сделал анонимный звонок в полицию.
– Но откуда ты узнал, где он живет?
– Ты не поверишь. Но мы знакомы…
– Я теперь могу поверить во все, что угодно, – прошептала Алиса. Она уже несколько раз щипала себя за бок, думая, что спит и видит кошмар. Но нет – он происходил наяву!
– В день, когда я убил Викторию, дядя Федор крутился возле ее подъезда. Но это ты знаешь, не стоит напоминать, да? Так вот когда я покинул подъезд, то столкнулся с ним снова. Туда шел – он. Обратно иду –
– Глеб, ты сумасшедший, – выдохнула Алиса. Только этим она могла все объяснить.
– Нет, я вполне нормален, – возразил Глеб. – Просто не похож на большинство. Я глубокий, увлекающийся человек, готовый к экспромту, риску и, что немаловажно, анализу. Я все рассчитал. Осечек не должно было быть.
– Но они произошли. Я нашла твой тайник и…
– И?
– И Дэн выжил.
– Что? – Лицо Глеба вытянулось.
– Значит, я угадала. Именно ты хотел убить его.
– Я убил его, – упрямо проговорил Глеб.
– За что?
– Он тоже мешал мне. Как Коко и Сью. Но в отличие от них он еще и представлял опасность. Дэн – мужчина. Очень красивый. Он мог увести тебя у меня. Я не хотел этого допускать. К тому же в моей коллекции не хватало мужского портрета. Видела бы ты, как красиво я обставил его смерть. Он лежит сейчас в заброшенном здании. С гримом на лице. В красном берете. Он – умерший мим, лицо которого и при жизни было грустно, а после смерти не изменилось…
– Он жив! Слышишь меня? Жив! Он звонил мне, и я отправила в то здание, где ты его оставил, полицейских.
– Быть такого не может! Я вколол ему смертельную дозу.
– Не забывай, что Дэн мужчина. Высокий, крупный, физически сильный. Чтобы его умертвить, нужно немного больше того, что ты вогнал в вены худеньких женщин, одна из которых еще и была пожилой.
– Нет, дело не в этом. Просто последнюю партию наркотика я купил у другого дилера. И он, как видно, подсунул мне дерьмо.
– Значит, дядя Федор тоже может быть жив!
– Плохо, – сказал Глеб спокойно. – Выходит, времени у нас меньше, чем я думал.
– Ты убить меня хочешь? Что ж, давай… Еще одна фотография в твоей коллекции появится.
– Ты разве забыла, что я говорил недавно? Ты – моя жизнь. Если я умертвлю тебя, то и сам погибну.
– Тогда я не понимаю…
– Мы уедем. Как и планировали. Только не к океану, как ты хотела. По крайней мере, не сейчас. Придется передвигаться на машине. Потому что в самолет тебя, спящую, не пустят. Я вколю тебе немного снотворного. Затем перенесу в авто, и мы поедем сначала к тебе домой, чтобы взять паспорт, затем – в Питер или Минск, я еще не решил. Мы пересечем границу России, а там сориентируемся, в какую из стран лучше двигать. Если ты думаешь, что меня задержат на первом посту, то ошибаешься. Дэн не понял, кто его пытался убить. Моя маскировка не подвела. Он не узнал меня.