Деформация

Орбак Леся

Тень в проеме качнулась, из-за угла опасливо шагнул мальчишка, виновато покосился на Псионика. Совсем молодой, лет двадцать – не больше. Что же этот псих из школьников шестерок не понабрал?

– Мне нужны куртка, электротон Савицкого и блок-перчатка. Живо! – Крис обернулся к инвалиду: – Сначала ты меня отсюда выведешь. И без фокусов.

На лице Псионика не отразилось ни тени эмоций.

– Принеси, Арти, – попросил он.

Только после этого мальчишка исчез и вернулся удивительно быстро со всем необходимым. Вопросительно глянул на Псионика.

– Сейчас ты слушаешься

только меня, – заявил Крис. – Электротон прикрепи на спинке вон того кресла. Его номер?

– Тридцать девять, восемьдесят, ноль, два.

– Включи блок-перчатку. Вводи то, что я говорю.

В памяти, словно выпущенные из клетки крысы, заметались цифры, коды, значения.

Перехват управления…

– Один, восемь, пять. Тер – тридцать девять, восемьдесят, ноль, два. Блок.

… контроль движением…

– Два, девять, четыре. Тер – сорок шесть. Блок.

… активация мизинцем…

– Ноль. Тер – пять. Блок.

… блокировка безымянным…

– Один. Тер – четыре. Блок.

… активация электротона указательным…

– Одиннадцать, пять. Тер – два.

… выключение без надобности…

– Выход.

Парнишка нажал последнюю кнопку на «ладони» блок перчатки, аккуратно положил ее на стол.

– Теперь, – Крис слегка ослабил хватку, – Бэлла, на пол, вниз лицом. Медленно.

– Тварь, – процедила девчонка, но приказ выполнила.

Крис уселся ей на спину, зажав локти коленями, кивком потребовал положить перчатку рядом с левой рукой.

Мягкая кожа бережно укутала ладонь. Резиновые кнопки почти не ощущались, разве что вшитый пласт электроники упругой выпуклостью чувствовался на туго обхваченном запястье, да кнопка замка выступала. Воспоминание оказалось приятным. Нахлынуло волнение, сродни тому, что испытывает престарелый системотехник, прикоснувшись в музее к известному лишь по рассказам отца «Спектруму». А ведь Крис почти забыл каково это – обладать незаметным настоящим оружием.

Большой палец скользнул сначала к мизинцу, затем – к указательному. Пуговица электротона дернулась на столе, выпустила тонкие нити-щупальца и замерла – маленькое черное солнышко на грубой жести столешницы. Но окажись под лучами чья-то голова, мозг уже обуглился бы от выпущенных волн.

– Отлично, – улыбнулся Крис, касаясь большим пальцем безымянного. Щупальца втянулись, отпустили невидимую жертву. – Теперь, малыш, крепи электротон к виску.

Губы мальчишки предательски задрожали.

– Мразь, – выплюнул он, нервно хватая прибор.

– Арти, подожди!

Кресло Псионика ездило быстро. Экстрагент перехватил руку подопечного, вырвал электротон и прикрепил себе за ухо.

– Эти игры касаются только нас. Активируй перчатку и отпусти, наконец, девочку.

Крис послушно свел большой и мизинец, поднялся, не переставая перебирать пальцами воздух.

– Если остановлюсь…

– Крис, я знаю коды!

В голосе Псионика послышалось

раздражение, и Крис невольно восхитился прикованным к креслу инвалидом. Когда-то у них был единый, невидимый начальник, царь и Бог – жесткий управленец с машинальной точностью выдававший координаты жертв. И они убивали. Ученых, политиков, особо любознательных детей и их родителей. Экстрагентам не требовалось знать, кто именно ведет их по траектории от одной красной точки к другой, достаточно было приказа.

Крис не испытывал ненависти к бывшему кукловоду. Но четкий контраст, порожденный новым вождем юнцов, заставил уважать Псионика. Только тот, кто не рискует понапрасну воинами, может именоваться королем и не бояться революций.

Воевать с такими – удовольствие.

Еще тусклое утреннее солнце робко прощупывало покореженные стены. Под ногами хрустело бетонное крошево, скрежещущий звук разносился в безветренном воздухе.

– У тебя чудовищная интуиция, – кивнул Крису Псионик. – Все мы бегали по пансионам, но этот – действительно безопасен. Надеюсь, никто не против, что я присяду?

Собирая полами легкого плаща пыль, Псионик проковылял к валяющейся батарее центрального отопления и, морщась, сел. Вытянул протез, чтобы успокоить мышцы на стыке. Обычно к новым конечностям люди привыкали быстро, искусственно выращенные ткани крепились резиновыми ободами, почти срастались с живой плотью. Но бывший экстрагент не захотел тратиться на биотехнологии. По собственному царству удобнее передвигаться в кресле, а для редких вылазок достаточно возможностей механики. Только стоять долго на протезе мучительно – стянутое ремнями бедро и без того ноет.

– В пансионах никогда жучков не ставили, – снисходительно изрек Крис, садясь напротив Псионика. Его пальцы продолжали комкать воздух, выключать электротон Вериз не собирался.

Псионик взял всего троих охранников: двое мальчишек и Бэлла встали грамотно – разносторонним треугольником – хоть один, да успеет среагировать. Окси тоже со счетов сбрасывать не стоит, расстояние от стены до Криса она пролетит за миг.

– Ну какой ты умный! – всплеснул руками Псионик. – Ушел от девяток, наколол целую структуру безголовых идиотов, бегающих за экстрагентами, словно тупые шавки по наводке кинолога. Крис, да ты – гений! Воистину! Потому что только гении могут быть такими непроходимыми придурками, зацикленными на одной задаче.

– Морали читать своим молокососам будешь, – спокойно оборвал Крис, стараясь держать себя в руках.

На оскорбление никто не отреагировал. Хорошая дрессировка.

– Крис, – уже без издевки продолжил Псионик. – Ты думаешь, мы выряжаемся в это барахло, чтобы круче выглядеть? – он подергал полы плаща и смачно сплюнул. – Чушь. Встроенная в ткань электроника передает камерам слежения скорректированное изображение. И сейчас я для них шикарная блондинка с вот такенными сиськами, Денни похож на Круза Монсье в «Плавающем доме», а ты, кстати – негр. Все чинно, никакого расизма, сплошная политкорректность. Потому что любой балаган должен соответствовать представлению об идеальном, счастливом обществе.