Дегустатор
Шрифт:
— Я приехал поэтому сюда, — заметил я.
Моя новая… нынешняя… в общем, моя профессия хороша тем, что лучшие ее представители — удивительные люди.
Они не выносят больших городов, они мыслят годами и десятилетиями — тот урожай, который ферментировался сейчас у Альберта в погребах, покажет себя через год, полная сила его будет понятна года через три, через десять же лет это вино, возможно, станет великолепным. А может, и не станет.
Они слушают голос своей земли, пытаются понять, какое вино она может породить. Но дальше, там, где требуется искусство, вино — это неожиданный портрет хозяина виноградника. Суровый или веселый, сдержанный или открытый, он рано или поздно создаст вино, до смешного похожее на него самого.
Альберт Хайльброннер — настоящий немецкий винный хулиган, этим и интересен. Потомственный винодел из дико консервативного Пфальца, он пошел войной на немецкую систему классификации вин.
В своем журнале я ее приводил неоднократно, честно добавляя, что списываю эту таблицу с англоязычного немецкого справочника, держать же ее в памяти нормальному человеку невозможно. Кабинетт — аусезе — трокенберенауслезе… А если вы, случись такое, не знаете немецкого?
Альберт придумал свою классификацию — разделил продукцию на три «этажа». Премьер-этаж, этаж д’амур и мастер-этаж. Извините, четыре — ведь есть еще гранд-этаж. Так это слово и значится на его этикетках, с французской загогулиной над «э», то есть «е».
А еще он, немец, решил отказаться от немецкого языка на этикетке. Он перешел на французский. Или на дикую смесь французского с немецким и латынью. Но называли его вина все равно по-своему, по этикеткам. «Красный черт» — это с большим вкусом сделанный шпетбургундер, не похожий ни на что немецкое, мягкий, перечный, изящный, с легким прикосновением французской бочки; на этикетке же пляшет веселый алый дьявол с вилами. И с толстым пузом, похожий на… ну, вы уже догадались.
Альберт заказал этикетки детям из соседней школы. Что они нарисовали — сказать иногда сложно, одно из его вин я называю «свихнувшийся золотой осьминог», хотя Альберт считает, что тут изображен виноградный лист осенью. Это — из этаж д’амур, если я правильно понял.
Потом он построил вот это дикое сооружение, куда вел меня сейчас, — дегустационный зал, кафе, зал собраний, всё вместе. Ну и свой офис на задворках.
В зале и вокруг него он начал проводить винно-музыкальные фестивали для местной глобализованной молодежи. Вино ведь — не только напиток здоровья, но и часть национальной культуры и традиций; и винодельни, монастырские или маркграфские, всегда такие праздники устраивали. Хотя никогда еще фестивали в Пфальце не проходили вокруг модернистской стекляшки неясных очертаний, высотой с двухэтажный дом, где виноград вьется и снаружи, и внутри.
И Альберт, к ужасу местных традиционалистов, стал знаменит. А когда его вино стала закупать «Люфт-ганза», можно было больше ни о чем не беспокоиться.
— Что значит — бывал? — фыркнул Альберт. — Все бывали в Зоргенштайне. Все его знают. Но не все дружат с Фрицем.
— Что-что — с бароном Зоргенштайном?
— Имею честь быть знакомым с бароном, — посмеялся Альберт. — Но он там не так уж часто бывает. Фриц — это келлермейстер.
Если бы я не устал от бешеной езды и сборов, я бы сейчас протанцевал вокруг столика. Именно Фрица мне было и надо.
Келлермейстер, он же энолог, — это профессионал, это человек, который непосредственно делает вино, имеет соответствующий университетский диплом, опыт и все прочее. Это тот, кто не вылезает с виноградников и из погреба. Хозяин же — если хочет — занимается стратегией и пиаром. Хозяин, конечно, также ходит в погреб каждый день (или раз в неделю) и объясняет энологу, каких вкусов и оттенков добиваться, но без энолога, занятого делом с утра до вечера, сам ничего сделать не может.
Энологи, дети подземелья, в результате неизвестны внешнему миру, ему известны хозяева, хотя как сказать — великий старик Джакомо Такес, сделавший чуть не половину вин, прославивших в свое время Италию, все-таки энолог.
Дальше у меня хватило ума задать правильный — для коллеги и единомышленника — вопрос:
— И как этот твой Фриц держится?
— Как настоящий воин, — грустно вздохнул Альберт. — Я постоянно ему звоню. Он уже понимает, что придется менять все имена и этикетки. Годы работы — впустую. А ведь «Канцлер» был его гордостью.
— Так, начинаются открытия. Что такое «Канцлер»?
— Красное, мы все уже скоро забудем, что Германия — страна белых вин. Дорнфельдер, с добавками шпетбургундера и португизера. Потрясающие оттенки табачных листьев. Но попробуй, скажи сейчас вот именно что про табачные листья.
— Да, да, но…
— Я сейчас все объясню, Сергей. Тот англичанин сделал глоток «Канцлера» и упал. Об этом написали все газеты. Это конец. «Канцлера» больше нет. Он станет легендой. Мы будем покупать оставшиеся бутылки за большие деньги, конечно, но это будет потом.
Мы помолчали, я прикоснулся губами к «Красному черту» — вообще-то он называется «Хайльброннер ротвайн». Хорош, как всегда.
— У них были какие-то денежные проблемы, я слышал, и барон пробрался к канцлеру Шредеру, просил поддержки, — задумчиво припомнил Альберт. — На то он и хозяин. И ведь канцлер что-то придумал, какие-то приемы на высшем уровне в замке… А барон поэтому назвал новое вино в его честь. И — вот такой итог.
Так. Я только что выяснил, откуда взялась идея провести именно в этом замке тот самый ожидающийся саммит «три плюс Ангела». Ну и что с того?
— Хорошо, никотин, Альберт. Что говорит Фриц про никотин?
— Ничего такого, что не знала бы полиция. Она прочесала весь замок.
— И ничего не нашла?
— Ну, как это ничего? Никотин был. Хотя смотря в каком виде. Он там был, как и в любом хозяйстве мира, где есть сад. Но ведь Фриц и все его хозяйство — биодинамисты.
Еще этого не хватало.
Биодинамисты — что-то вроде шаманов виноделия, они доходят до того, что снимают урожай в соответствии с фазами луны. Но на более понятном уровне это означало, что ни на одном их винограднике не применяются никакие химические удобрения. Биодинамисты — сторонники чистого продукта, их цвет — зеленый. Правда, и без всяких фаз луны ни одно уважающее себя хозяйство мира почти не пользуется химией на виноградниках, просто это не подается так демонстративно.
Но никотин-то, то есть табак, вроде бы как раз натуральный продукт?