Дегустатор
Шрифт:
Алина улыбалась.
— Жаль… А тогда, если дама не возражает, у меня личный вопрос. Можно я гадко трахну Юлю, как животное? Если, конечно, она не попросит денег, у меня жена и… Да, да, я знаю, что вы знаете. Сделаю это в гуманных целях. Она как-то напряжена. Вы не против?
— Я ее еще не приобрела, — сказала Алина. — И если приобрету, то не до такой степени. Сергей, тебя не хватало. Я боялась, что утром придется опять защищать Григория. Он тут стал героем дня, и Седов…
Гриша, удостоверившись, что Алина замолчала, выставил вперед обе руки:
— Достаточно было одного раза. Он все понял и больше рисковать не будет. Знает, что вы со мной. И вообще, ну, этот Седов — вот же Сергей как-то не проявляет ярости, правда? Потому что перед нами умный и интеллигентный человек. А Седов с его благородным гневом — это мне как пися тети Хаси, если даму порадует вторая непристойность за десять минут.
— Какая тетя Хася? — растерянно спросила Алина.
— Какая пися? — в то же мгновение выговорил я.
Гриша сделал глубокий вдох, потом выдох, повернулся к Алине.
— Сначала вопрос дамы. Семантика выражения «пися тети Хаси»… вы же изначально филолог, госпожа Каменева, как следует из ваших официальных биографий? Вас не пугают слова типа «семантика»?
— Не пугают, — признала она, борясь со смехом.
— Отлично. Так вот, видите ли, Алина, тетя Хася родом из Бердичева. Было такое замечательное местечко, собственно, город — Бердичев. Там она владела лучшим публичным домом. Что означало, что она занимала в местном обществе очень уважаемое место. А до того, в молодости, она, естественно, занимала совсем другое место, хотя тоже в публичном доме. И была популярна у мужской части населения. Ее, скажем так, среди мужчин все знали, в библейском смысле тоже. Так вот, семантика выражения «пися тети Хаси» такова: нечто всем хорошо известное и даже слегка надоевшее, не представляющее сенсации. В точности как недовольство господина Седова. Так, далее.
Он повернулся ко мне:
— А теперь ваш вопрос, Сергей. Я в затруднении. Дело было в начале двадцатого века, сто лет назад, и я не уверен, что сохранились подробные описания. Да и вообще, что вы имели в виду — какая пися? Это ведь очень странный вопрос. Какого именно ответа вы ждали? Вы вообще хорошо подумали, прежде чем спросить?
Тут я выяснил, наконец, как смеется Алина. Это было неожиданно, надо признать: смеется она басом, явственно выговаривая «ха-ха-ха».
— Но если вы спросите, откуда взялось изобретенное мной выражение «сто писят» — то частично и от тети Хаси тоже, — смягчившись, сказал Гриша.
Через час, во время долгого и задумчивого обеда внутри главной достопримечательности ярмарки — в громадной, самой большой в мире бочке, с окнами, кухней, столиками и официантами, — мой телефон зазвонил.
— Приветствую, приветствую, дорогой друг вино-писатель! — раздался далекий скандирующий голос.
— Здравствуйте, господин главный редактор Костя! — ответил я.
— Позволь тебе высказать свое огорчение, — продолжил Костя. — У тебя там в группе, как я видел по приглашению, находится знаменитая и богатая женщина. Лично Алина Каменева.
— Находится, — осторожно сказал я.
— Так вот, мне только что сообщила разведка, что прямо там, в Германии, она заключила контракт с неким всеми нами любимым Игорем Седовым на его постоянную винную колонку в своем славном журнале La Mode, — тщательно выговорил Костя. — Это очень печальный факт. Куда ушло твое обаяние? Тебе задание: пока вы еще вместе, объясни ей, кто лучший винописатель России. После чего ждем тебя с не-тер-пе-нием.
Костя, конечно, на самом деле опечален не был, он знал, что я занят по уши и еще одну колонку не вытяну. Но это было не главное.
Я быстро обдумал ситуацию, недоумевал целых полминуты, а потом начал тихо смеяться. Это же была лучшая новость дня.
— А с другой стороны, — продолжал Костя мечтательным голосом, — что ж, если королю не нравятся спектакли, то — что?
— То, значит, он не любит их, не так ли, — автоматически завершил я. — Верно?
— Неверно. Верно так: а если наш король не любит пьесы, то, значит, нету для него в них интереса. Гуд-бай.
Что ж, все в порядке, да и как иначе? Но тут телефон — как же я ненавижу мобильники — зазвонил снова.
— Сергей, это Альберт, — доложил мне голос. — Наши архивисты, историки и прочие работали все утро. Созвонились друг с другом, нашли архивы двух городков у Зоргенштайна, записи в неприкосновенности, включая шестнадцатый век.
— И что же — там есть записи о сожжении колдунов и ведьм?
— Да, — грустно сказал Альберт. — А про еврейские дела есть записи еще и в синагогах. Сергей, к сожалению, это чистая правда. И даты совпадают. Их сожгли.
7. Законы жанра
Альберт еще спросил меня, что я намерен делать дальше.
И я забормотал, что сообщу чуть позже.
Ведь надо было сначала сделать еще один звонок — я вспомнил, что пообещал каждый день докладывать об итогах Ивану и Шуре. А тут рассказать, как ни странно, было что, хотя прошли всего сутки.
Мне, помню, очень не хотелось делать этот звонок.
— Это Сергей, — сказал я в трубку, нервно посматривая на выход из бочки-гиганта: сейчас всех могут погнать в автобус, а я… у меня ведь машина…
— Докладывай, — решительно сказал мне голос. — Ты вовремя. Мы тут как раз, впрочем — неважно. Ну и?
— Преступление никак не могло быть связано с технологиями приготовления вина в замке или где-то еще, — сказал я монотонно. — Случайного отравления садовыми опрыскивателями тут нет и близко. Все было задумано заранее, требовало специальных знаний и нескольких дней на подготовку. Это самое важное. Потому что, раз так, то, скорее всего, готовиться начали до того, как замок был выбран местом встречи…