Дегустаторы смерти
Шрифт:
Разбудил меня телефонный звонок.
– Ну чего, Трын-трава? – энергично завопил в трубку Панда. – Через час «У Петра»?
– У какого Петра? Почему через час? – машинально переспросил я и глянул на часы: почти десять вечера.
– А когда? Мы ж договаривались. Ты что, забыл? – В голосе Антона прозвучало недовольство.
– Помню… А какой сегодня день?
– Четверг. Ты чего, с перепоя? – догадался Панда.
– Ага.
Екарный бабай! Это ж я целые сутки проспал!
– Игорь, ну так как насчет поляны? – поторопил меня Антон.
– Заметано, – подтвердил я и отправился в душ, чтобы окончательно проснуться.
День отдыха явно пошел мне на пользу Благодаря длительному сну и, главное, «браслету», чувствовал я себя значительно лучше. Глаз почти открылся, хотя опухоль до конца не спала. На теле наливался чернотой гигантский синяк, как и предсказывала Александра. Лицо саднило и болело, но голова не кружилась. И тошнота прошла. Зато проснулся зверский голод.
Ополоснувшись и осторожно почистив уцелевшие зубы, решил не бриться. Не до того. И потом, трехдневная щетина, говорят, красит мужчину. В любом случае сойдет. А сейчас надо срочно закинуть хоть что-нибудь в пасть, иначе дело закончится голодным обмороком.
Роняя слюну, потрусил на кухню. Быстро соорудил себе яичницу из шести яиц – все, что было в холодильнике, если не считать пива. Еще нашел черствую горбушку. Хотел сожрать и ее, но разбитая челюсть с остатками зубов активно воспротивилась этому. Пришлось ограничиться яичницей. Заглотнул глазунью, почти не жуя, запил пивом прямо из бутылки и почувствовал, что живой. Всё путем. Можно ехать на стрелку с Пандой.
Уже на лестнице вспомнил, что ехать-то и не на чем, моя машина осталась в Бурмистрово. Надо будет завтра попросить Кима меня туда подбросить, а пока пришлось опять набирать Панде:
– Заедешь за мной?
– Без проблем.
Ждал его на улице, наслаждаясь тихой майской ночью. Звезды были размером с кулак. Я уже говорил, что в душе романтик?..
Резкие гудки черного «инфинити» вырвали меня из расслабленного созерцания звезд.
Панда заметил мою распухшую физиономию и присвистнул:
– Кто это тебя?
– Да так, урод один.
– Один? – удивился Антон.
– Вообще-то их трое было.
– Тогда ништяк, – он врубил музыку и нажал на газ.
В «У Петра» оказалось на диво много народу. И среди посетителей красовался… Сумрак! Естественно, он уже успел сдать хабар и теперь в очередной раз хвастался перед пацанами, как лично взял из Коровника ценнейший «бенгальский огонек».
Завидев меня, Коля ехидно вскинул бровь и нагло заявил:
– Чего, Трын-трава, за добавкой пожаловал?
– За какой добавкой? – не сразу въехал Панда. Понял, повернулся ко мне: – Так это он тебя так?
– Втроем. С Утюгом и вон тем типом, – я кивнул на столик, за которым пили Ястреб и незнакомый мне пацан.
– Марат Чвилев. Чвиль, – узнал Антон. – А чего с ними не поделил?
Сумрак заметно напрягся. Решил, что я сейчас при всех расскажу, кто именно взял из Коровника хабар, и уже готовился отбрехиваться. Напрасно ждал. Я сохраню пока все в тайне. Мы пойдем другим путем.
– Это наши дела, – твердо ответил я Панде.
Сумрак услышал и торжествующе улыбнулся. Подумал, что я его боюсь.
– Лады, – Антон чужими терками заморачивать-ся не стал. Ему не слишком хотелось за меня впрягаться и выступать против кореша Хазара. Даня как-то не привык о помощи просить. Всегда сам свои проблемы решал. И теперь не собираюсь эту привычку менять.
Мы устроились за столом. Заказали водки, закуски. Опрокинули по первой. Алкоголь будто кислотой обжег разбитые губы, которые еще не успели зажить до конца. Я крякнул от боли. Перехватил взгляд Панды и пояснил:
– Хорошо пошла. Давай по второй.
Возражений не последовало. На этот раз вышло не так болезненно. Антон захрумкал огурцом, а я на соленья налегать не стал, все-таки разбитая челюсть с остатками зубов саднила не по-детски.
– Без закуси идешь? Молоток, – восхитился собутыльник и разлил по третьей, но пил ее без меня. Я малость притормозил. Еще наверстаю, успею, а пока надо голову ясной держать, у меня дельце одно незаконченное есть.
Я трепался с Пандой, а сам краем глаза косил на Сумрака. Ждал. И дождался.
Коля отправился в туалет. Я за ним. Догнал его перед входом в сортир. Судя по звукам, в туалете кто-то был, а мне сейчас свидетели ни к чему. Значит, надо поискать более укромный уголок для душевной беседы.
По соседству располагалась кладовка, закрытая снаружи на засов. Как раз то, что нужно.
– Эй, Колян, – окликнул я Сумрака.
– Чего? – Он машинально обернулся, не ожидая подвоха.
Времени на объяснения я тратить не стал, сразу перешел к делу. После первого же удара Сумрак словил мутного. Зашатался. Глаза у него стали как бракованное зеркало – ничего в них не отражается, ни единой мысли или чувства, даже удивления. Но на ногах Коля все ж таки устоял. Это хорошо – с пола его поднимать не придется. Я схватил врага за грудки и затолкал в кладовку. Нащупал на стене выключатель, одновременно другой рукой подпирая шваброй дверь.
Порядок. Теперь никто не войдет.
Сумрак малость очухался. Прошипел:
– Ну, гнида, держись! Ща на куски тебя рвать буду!
Ага. Мечтать не вредно. Теперь, когда никто не держит меня за руки, Коле и двух секунд не простоять. Конечно, после избиения я не в лучшей форме, но адреналин с водкой придали куража.
Сумрак попытался выхватить нож. Не успел. Мой апперкот оказался быстрее. Коля рукой дёрнул, видно защититься хотел, но куда там! Нож выпал из его ладони и улетел в угол.
После третьего удара Сумрак рухнул на пол и простонал, зажимая руками окровавленное лицо:
– Ты мне нос сломал, сука!
Я не стал напоминать ему о моих выбитых зубах, заговорил по делу:
– Бабки гони.
– Какие бабки?
Я быстренько подсчитал причитающуюся мне сумму, добавив к стоимости хабара оплату услуг стоматолога.
– Ты сбрендил, – стал торговаться Сумрак.
Аргумент в виде удара ногой в живот сразу сделал его сговорчивее. К тому же переполненный мочевой пузырь Коли сыграл с ним злую шутку – на штанинах стало быстро расплываться мокрое пятно.