Декалог
Шрифт:
Михал идет к холодильнику и наливает в блюдечко немножко молока. Ставит блюдце под шкафчик. С облегчением — поскольку Анки там уже нет — пересекает большую комнату и останавливается около тумбочки в дверях своей комнаты. Видит Анку, которая рассматривает фотографии (молодой Михал и маленькая Анка улыбаются в объектив). В руке у Анки все конверты: белый и желтый, поддельное письмо, настоящее…
Михал. Ты… забыла налить ежу молока.
Анка. Я кладу обратно. Видишь?
И
Михал. Это твое письмо.
Анка. Не хочу…
Михал пожимает плечами.
Анка. Не хочу!
Бросается к Михалу, обнимает его, прижимается головой к груди.
Анка. Не хочу, не хочу…
Михал тоже ее обнимает: ничего другого ему не остается.
Анка. Когда я была маленькая и плакала… ты гладил меня по спине. Иногда я плакала нарочно, чтобы ты залез рукой под пижаму и погладил… Мне это очень нравилось…
Михал(опять же невольно) гладит дрожащую Анку по спине; при этих словах его рука замирает.
Анка. Ты не хотел, чтобы я вырастала, правда?.. Мечтал, чтобы ничего не менялось… чтобы я оставалась маленькой девочкой… Не позволял купаться в лифчике, даже когда у меня уже начала расти грудь. Перед первой менструацией взял с собой в горы… Думал, спрячешь меня… Но ничего не вышло, я выросла. Ты не захотел жениться… даже на Марте… Я этого боялась… и напрасно, ты все равно не женился. Ждал меня, правда?
Анка отстраняется от Михала, хотя продолжает обнимать его за плечи.
Анка. Ждал…
Михал. Я так не думал… Не знаю.
Анка. А я знаю. Так было.
Михал. Не знаю.
Анка. Я знаю. Я — не твоя дочь… И уже взрослая.
Михал не отвечает. У него измученное грустное лицо.
Анка. Хочешь до меня дотронуться?
Берет руку Михала и кладет себе на шею.
Анка. Хочешь?
Медленно передвигает поначалу безвольную руку Михала вниз, вдоль пуговичек на блузке, потом направляет ее к груди. Михал удерживает руку, Анка тянет все сильнее, но и сопротивление Михала усиливается. Наконец он вырывает руку.
Михал. Ложись спать.
Отстраняется, пропуская Анку. Она медленно проходит мимо него. Подходит к телевизору, оборачивается.
Анка. Ты хотел посмотреть слалом.
Михал. Не хочу.
Анка включает
Михал. Анка! Выключи!
Говорит обычным, спокойным тоном. Анка выключает телевизор.
Тишина.
Анка. Хорошо. Еще только один вопрос…
Михал. Один.
Анка. Почему ты хотел, чтобы я прочитала письмо?
Михал. Потому, что хотел невозможного. Иди спать.
Утро. Михал, одетый, как накануне (возле кровати со вчерашнего вечера горит ночник), стараясь не шуметь, поднимает трубку. Ищет номер в записной книжке, набирает массу цифр, говорит, не повышая голоса.
Михал. 46-41-77. 3елена Гура? Анджей? Я тебя не узнал… Да, давненько… Нет, ничего. У меня к тебе… скажем, дело… Нет времени позвонить просто так… Жизнь такая, ты прав… Вот именно. Не удивляйся: я хочу к вам приехать… Нет, больше… еще больше. Насовсем… Точно, какую-нибудь работу. Хорошо бы снять комнату или квартиру… Я могу преподавать в школе, ну конечно, могу… И в деревне тоже, если будет жилье… Нет, один.
Анка просыпается, встревоженная и удивленная: она не понимает, почему ей так тревожно, но через секунду начинает понимать. Тихонько идет на кухню. На столе молоко, масло в масленке, сыр и несколько свежих булочек. К бутылке с молоком прислонен плюшевый медвежонок панда. Анка берет его, гладит, и вдруг рука ее замирает. Встав, Анка заглядывает в отцовскую комнату. Пусто. Нет ни Михала, ни рюкзака. Подбегает к окну: опять прекрасное весеннее утро. К автобусной остановке, сгибаясь под тяжестью рюкзака, идет Михал.
Анка. Папа!
Михал продолжает идти.
Анка. Папочка!
Михал приостанавливается и оборачивается.
21
Анка, не дожидаясь лифта, бежит по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.
22
Михал стоит с рюкзаком. Запыхавшаяся Анка останавливается в двух шагах от него.
Анка. Папа…
Михал не отвечает.
Анка. Я соврала.
Михал молчит.
Анка. Я не читала письма, даже не открывала. Оно лежит у тебя в тумбочке.
По аллейке между домами идет молодой человек с белой лодкой на спине.