Декамерон по-русски
Шрифт:
– Вообще я тут дружка ищу. Часом, не знаешь, Петруха Родионов давно здесь был?
– Петруха Родионов? А зачем он тебе?
– Вот, пожрать принес. – Молчанов показал бумажный пакет, в который заранее положил бутерброды и бутылку пива. – Мы с ним договорились, что я подойду около часу.
Отвернувшись от него, водитель покачал головой. Сказал, не глядя:
– Ну ты даешь, парень, ну ты в лист. Он пожрать принес… Около часу…
– А что тут такого? Он что, уехал, что ли?
– Уехал…
Некоторое время Молчанов вглядывался в блеклые, ничего не выражающие глаза водителя. Судя по этим глазам, тот не шутил и не врал.
Помедлив, усмехнулся:
– То есть как убили? Когда?
– Сегодня утром. Его нашли убитым. Здесь, на этой стоянке. Вообще, малый, или садись, или канай. У меня работа.
– Не пыли, поеду я с тобой. – Открыв дверцу, Молчанов сел рядом с водителем. – Добрось до Севастопольской.
– До Севастопольской так до Севастопольской. – Егоров включил счетчик и дал газу. Повернув на Садовое кольцо, спросил: – Значит, он корешем тебе был?
– Был. Как хоть убили-то его?
Водитель долго молчал. Наконец сказал:
– Очень просто. Седок утром подошел, говорит: повезешь? А Родион лежит, на баранку навалился. Пулей его пришили. Прямо в сердце.
– Что, никто ничего не видел и не слышал?
– Какое видел, какое слышал… В таких случаях, парень, стреляют только с глушителем.
– В каких таких случаях?
– В таких. – Егоров покосился. – В простых.
Помедлив, Молчанов сказал:
– Слушай, хочешь, я эту жратву оставлю тебе?
– Мне?
– Ну да. Зачем добру пропадать? – Приоткрыл пакет. – Вот смотри, здесь два бутерброда домашних, с колбасой и с сыром. И пиво…
Мельком заглянув в пакет, водитель кивнул:
– Ладно, сгодится. Положи на заднее сиденье. – Подождал, пока Молчанов положит пакет. – Так ты что, дружил с Родионовым?
– Ну да. Я ж сам раньше крутил баранку, в четвертом парке. Там мы и скорешились. Тебя вроде, по табличке, Валерой зовут? Валер, слушай, так, между нами, за что его?
– За что… Откуда я знаю?
– Да знаешь ведь. Только говорить не хочешь. Скажи, я в долгу не останусь.
Водитель долго молчал. Наконец сказал:
– Много будешь знать – скоро состаришься.
– Ну ты даешь. Вот у тебя б дружка убили, ты бы хотел знать, за что его?
– Возможно, я бы хотел. Но одного хотения мало.
– Да я все понимаю, Валер, я ж не лох. Ну, ты приписан к «Шатру», ну, можешь ты сгореть, если мне что скажешь, ну ясно же все, ну кто ж этого не понимает, а? Но, Валер, я без балды хочу знать, за что Петруху. Мне же он был друг. Скажешь, я тебя водкой залью. А?
– Водкой… А если я не пью?
– Ладно, не хочешь водки – дам пару штук.
С минуту они ехали в полном молчании. Наконец Валера сказал:
– Что, ты серьезно насчет пары штук?
Молчанов достал бумажник. Не спеша раскрыл отделение, набитое банкнотами.
– Вот смотри, отстегиваю сразу. – Пошелестел сторублевками. – Он же мне друг был, пойми. За что его, я должен знать?
– Кокнули его за то, что не то он сделал, твой друг. Повез седоков, которых не надо было везти.
– Каких таких седоков?
– Откуда я знаю, каких седоков? Повез и повез. Таких. Вообще, я что-то твоих бабок не вижу.
– Так сейчас… – Отсчитав две тысячи рублей, протянул: – Держи, здесь две штуки. Еще две штуки дам, если скажешь, кто не велел Петрухе везти этих седоков…
– Кто не велел их везти… В «Шатре», парень, есть только один человек, который может не велеть кого-то везти.
– Так, подожди… Вроде я этого человека знаю… Бурун, что ли?
Водитель бросил беглый взгляд на Молчанова:
– Если знаешь, кто такой Бурун, о чем разговор? Что ты тогда вообще меня спрашиваешь?
– На всякий случай. – Отсчитав деньги, указанные на счетчике, Молчанов добавил к ним еще две тысячи. – Притормози, я здесь сойду.
Водитель остановил машину у тротуара, пересчитал деньги. Удовлетворенно кивнул:
– Бывай.
– И ты бывай. – Захлопнув дверцу и подождав, пока машина отъедет, Молчанов двинулся к метро.
Вернувшись в агентство, он застал здесь только Олю. Выслушал рассказ о разговоре с Леной, спросил:
– У тебя в отношении Каминских какие-то подозрения?
– Паша, никаких. Все, что мне рассказала Лена, мы с тобой уже слышали от Инны.
– Но Бурун знает адрес Каминских.
– Ну и что? Когда Лена работала на картине Буруна, он несколько раз подвозил ее после работы к дому. Значит, запомнил ее адрес.
– Может, между Леной и Буруном тогда что-то было?
– Не думаю. Вообще, Лена Каминская всегда терпеть его не могла.
– Внешне она могла его ненавидеть. А внутренне относиться по-другому.
– Не знаю. С Игорем они живут душа в душу, оба художники, зачем ей Бурун? Она объяснила, он ее подвозил, когда она задерживалась на «Мосфильме». Что вполне вероятно.
– Кем была Лена на картине?
– Кажется, вторым художником.
– Спонсор подвозит второго художника?
– Ну и что? Я думаю, Бурун делал это не без умысла. Ведь Лена и Инна – лучшие подруги, а он ради Инны был готов на все. Вот он и подвозил Лену, рассчитывая, что она замолвит за него слово.
– Да? – Подумав, согласился: – Возможно, ты права.