Декомпрессия
Шрифт:
– Хорошо, – сказал он и подумал: «А девчонка неплохо держится для человека, чуть не лишившегося мужа. Или жениха? Или вообще человека, который и дорогим-то никогда не был, а так, скорее спутник для опасного похода».
– Что-то происходит, Маньяк, да? Что-то нехорошее. Я чувствую.
Он опять сдержался, чтобы не сказать «засунь свое чутье себе в …».
– Ты долго собираешься здесь стоять? – раздраженный голос Врубеля отвлек его от недобрых мыслей. – Все готово. Время.
– Ты выбрал лодку? – спросил дайвер.
– Да, – сдавленное рычание было ему
– А что же еще? Жрет в два раза больше, осадка ниже… Но я канистры полные нашел. До Мертвого озера хватит, а вот до Цитадели с трудом.
Маньяк с опозданием заметил, как окаменело девичье лицо при упоминании об озере. Еще бы, девочка оставалась по-прежнему не в курсе их планов. Ничего, еще успеется.
– Иди к Робинзону, – тоном, не терпящим возражений, приказал ей дайвер. – Я сейчас подойду.
Она посмотрела на него застывшим взглядом, но ничего не сказала. Развернулась, и пошла под навес.
– Ты долго собираешься телиться? – Рулевой все не мог успокоиться после того, как обнаружил, что его лодка осталась без движка.
– Кончай орать, Врубель.
– Я спокоен. Ты собираешься принять бой здесь? Еще максимум час и…
– Не будет никакого Стайера. Ни через час, ни через два.
– А что случилось? – невинно поинтересовался рулевой. – Ты отменил встречу?
– Разуй глаза, парень. А если зрение тебе изменяет – на, вот, – он грубо ткнул в рулевого биноклем. Ему самому уже не требовалась оптика, чтобы разглядывать линию горизонта, на которой вздувались и опадали чернильные пятна. Как стремительно от них тянулись нити, как постепенно истончались, бесследно растворяясь в сером небе.
– Черт, – Врубель опустил бинокль. – А я уж думал, что потеря лодки – самое страшное. Но это не шторм, Маньяк. Это настоящий ураган.
– Вижу.
– Что будем делать?
Маньяк неопределенно качнул головой.
– Если Стайер успел добраться до «Сверчка», дело дрянь. Мы выйдем после урагана в море и нос к носу столкнемся с ним у Жемчужной россыпи.
– Да уж… Проход там один. Тем более на этой тихоходной посудине от него не оторваться. А может сейчас врубить по газам и… Успеем добраться до Южных ворот?
– Не успеем. Пока будем огибать Парк Аттракционов, упустим время. Лодку разобьет и мы достанемся Стайеру тепленькими. Это в том случае, если выживем. Обнаружив Партизана, работорговец будет рвать и метать.
– Это точно. Предлагаешь вернуться и пока суть да дело, сбросить трупы в озеро?
– Разница есть? – Маньяк вопросительно посмотрел на пожавшего плечами Врубеля и пошел под навес.
Немногочисленный отряд расположился вокруг завала. В углу, безучастно наблюдая за происходящим, сидел со связанными руками Миклуха. Шеф задумчиво ковырял ложкой в банке с тушенкой. Раненный Робинзон тяжело дышал с закрытыми глазами. Но все они воззрились на Маньяка, стоило ему подойти ближе. Он плюхнулся на пол и закрыл глаза: ему нечем было обнадежить людей.
– Мы разве не плывем? – молчаливый Шеф позволил себе короткую реплику. Его голос с низкими обертонами заставил Маньяка открыть
Отсюда хорошо было видно, как в полусфере, ограниченной козырьком навеса, как на картине гениального художника стремительно увеличивается темная полоса на горизонте, выбрасывая вверх черные, вихрящиеся смерчи. Ветер крепчал, заводя нескончаемую заунывную мелодию. С грозным плеском катились под навес волны.
Судя по всему, дайвер отключился на несколько минут, потому что из глубокой задумчивости его вывел резкий возглас Марго.
– Что вылупился? – Девушка смотрела на Миклуху, поспешно отводящего взгляд в сторону.
– А что, нельзя?
– Тебе нельзя. – И столько ненависти сквозило в ее тоне, что дайвер невольно дернул плечом.
– А чего грубо так? – не унимался уязвленный парень.
– С работорговцами по-другому не умею.
– Что ты вообще с ним разговариваешь, с ублюдком? – вмешался в разговор Врубель, тяжело опускаясь у стены. – Он будет рад, когда тебя пристегнут наручниками и пустят по кругу. Не один раз. Еще и очередь займет. А когда до него дойдет, будет трясущимися руками ширинку расстегивать, давясь слюнями…
Марго взвилась, не дослушав. И пошла по этажу, держась за поручни, словно силы оставили ее.
– Я с этим никогда дела не имел, – красный как рак заговорил Миклуха.
– С чем – с этим? С девками? Или с групповым изнасилованием? – не скрывая насмешки, уточнил Врубель.
– С торговцами рабами! – Опять вспыхнул парень, хотя куда уж? – Я все время под землей сидел. Туннели, метро… Чем там занимались ребята, я толком и не знал… Сначала Партизан меня с собою вниз брал, я… Как бы это сказать, любимчиком у старика был. Потом уже стал самостоятельно туда спускаться.
– Какой монолог, – перебил его рулевой. – Заткнись. Неинтересно.
– Я могу вывести вас отсюда, к Южным воротам! – крикнул Миклуха, как будто вызов бросил.
– Я сам могу вывести нас отсюда к Южным воротам, – Врубель откровенно издевался.
– Только под землей! – уже тише добавил парень. И тогда дайвер открыл глаза.
– Болтаешь, – сказал он, но в его голосе не было уверенности.
– Нет, не болтаю. Только поторопиться надо до начала шторма. Нужно до виадука доплыть, а там нырнуть в подземку.
– Метро, – задумчиво потянул Маньяк. – Страху столько успели напустить. Типа, там и стен как таковых нет. По доброй воле голову в пекло…
– Опомнись, Маньяк, – остановил его мысли вслух рулевой. – Мы уже в пекле все последние годы. Веди, Сусанин. Отобьешь пару очков. Для загробной жизни.
Что конкретно имел в виду Маньяк, когда сказал «там нет стен», дошло до Марго не сразу. Пугающие мысли вылетели у нее из головы, когда после молниеносных сборов, она заняла место на корме новой лодки рядом с Шефом. Устроено в пресловутом Кроунлайне было все несколько по-иному: штурвал располагался на носу, за пластиковым козырьком. За спиной рулевого штурманом сидел Миклуха, показывая дорогу.