Дела святейшие
Шрифт:
— Тогда, может, переключишься на нее и оставишь колющее оружие в покое? — продолжая вертеться, сказала Даша.
— Это почему? — Полковник испуганно прижал клинок к себе.
— Не стоит цапать старинную вещь влажными жирными руками. Музейным работникам потом будет очень тяжело восстанавливать.
— Каким еще музейным работникам? — ощетинился Полетаев. — Я же тебе говорил, у нас коллекция, я никому это не отдам.
Даша перестала сдерживать гнев.
— Еще как отдашь! А ну положи вещь на место! И вы все тоже...
Она обернулась, желая
Рогнеда сидела перед круглым плоским камнем, на котором плотным ковром выложила кольца, серьги, подвески, и перебирала их тонкими пальчиками, лицо ее застыло в зачарованном восторге. Губы что-то шептали, то ли восхищаясь камнями, то ли разговаривая с ними. Рядом сидела Лия и с совершенно очумелым видом изучала огромную сверкающую брошь.
— Да, таких камней теперь не встретишь, — бормотала литовка. — Я даже не знаю, где ее хранить...
— В музее! — отчаянно выкрикнула Даша. — В музее следует ее хранить. Ванька, ну хоть ты скажи им!
Вместо ответа Оганесян выставил вверх кукиш. Он с головой был погружен в палеографию и даже постанывал от удовольствия.
— Ты не представляешь, что это такое, — сладострастно выдохнул он. — Ты просто не можешь себе этого представить.
— Это музейный экспонат, — с отчаянием вымолвила Даша. — Да что с вами со всеми происходит?! Вы же не варвары...
Полетаев продолжил перекладывать оружие на свою куртку.
— Детка, ты лучше выбери себе какое-нибудь колечко и сиди, тихо радуйся, не мешай занятым людям.
— Это какой-то кошмар! — бормотала Даша, беспомощно озираясь. У нее было одно желание — связать этих ненормальных, пока они не перепортили все окончательно. — Послушайте, вы, прежде чем лапать своими кривыми руками такие хрупкие вещи, сначала подумайте, как будете отсюда выбираться.
— А какая проблема? — пожал плечами Полетаев-старший. — Как пришли, так и уйдем.
— Ты захватил с собой пару запасных крыльев?
Даша поразилась его спокойствию — поистине, блеск злата затмил остатки разума.
— Зачем мне крылья? — Полковник бросил в ее сторону недоуменный взгляд.
— А как иначе ты поднимешься по этой трубе?
— Какой трубе? Ты все еще бредишь?
Даша еще раз оглядела компанию. Явно, никто не переживал по поводу сложности обратного пути. Ее понемногу стало охватывать беспокойство: какими бы алчными ни были ее сотоварищи, не могли они не помнить ту отвесную трубу, по которой сюда попали. Даша вдруг с ужасающей ясностью увидела то, на что должна была обратить внимание сразу: при встрече с ней в тоннеле все пятеро были сухими! Сухими и гораздо более чистыми, чем она сама. Ну насколько вообще можно быть чистым, ползая по земляному лабиринту. Сердце заколотилось часто-часто. Их опрятность и спокойствие свидетельствовали только об одном — они пришли сюда другим путем. Значит, существует еще один вход? Но тогда получается, что кто-то знал чуть больше остальных, знал и о сокровищах, которые здесь хранятся, и о том, как проникнуть в подземные ходы иным путем... Но кто?
Даша осторожно перевела дыхание, ей надо было, чтобы голос звучал как можно равнодушнее:
— Кстати, а как вы нашли вход? Ведь перстень был у меня.
— Нам Рона все рассказала. И потом, ты по дороге столько веток наломала, что мы шли, как по протоптанной дороге, — не без удовольствия сообщил Полетаев.
— Да и дверь я любезно для вас открыла. — Даша все еще пыталась заманить неизвестного в ловушку.
— Не открыла, а снесла с петель, — не поднимая головы, заметил Оганесян. — Это, кстати, по поводу бережного отношения к историческим ценностям.
Даша ничего не понимала. Получается, они шли за ней след в след, вошли в ту же дверь... Но почему тогда они такие сухие и спокойные?
— И вам не страшно было лезть в неизвестную сырую пропасть? С вами же были женщины.
— Женщины! — воскликнул полковник. — Да сейчас такие женщины, что не знаешь, как и мужчиной быть. Пока мы решали, где веревку взять, чтобы кого-нибудь на разведку спустить, наши нежные барышни уже до входа в тоннель добрались.
Даша пыталась вспомнить, как летела вниз. Может, ей со страху все примерещилось? Она посмотрела на свои руки. Пальцы представляли жалкое зрелище. Нет, она все-таки упала в глубокую сырую яму, из которой потом выбиралась с неимоверным трудом.
— Вы... сначала упали, а потом карабкались по углублениям в земле?
Оганесян нервно мотнул головой:
— Блин, какая же ты нудная, секунды помолчать не можешь. Не падали мы никуда и никуда не карабкались. Зашли в одну дверь, потом в другую... А по ступенькам не поднимались, а спускались.
— Там была еще одна дверь? — прошептала Даша.
— Была.
— Но... где она была — справа, слева?
— Почти над самым входом, в потолке. Я не понимаю, почему ты спрашиваешь? Ты разве не так сюда попала?
— Кто шел первым?
— Тебе же сказано — женщины. Lady is first.
Даша повернула голову, в груди все оборвалось: Лия уже не играла с украшениями, она сидела и с насмешливой улыбкой наблюдала за происходящим.
— Боже, какая я дура! — прошептала Даша. — Как же я сразу не догадалась, почему она с такой легкостью отдала нам оберег...
Несмотря на то что слова были еле слышны, все сразу посмотрели на нее.
Полковник отложил очередной кинжал. У него было фантастическое чутье на экстремальные ситуации.
— О чем ты говоришь? — спокойно спросил он, заводя руку к кобуре.
— Она говорит о том, что вы совершенно напрасно трогаете мои вещи. Вы действительно можете их испортить.
Лия была спокойна, даже чуть грустна, словно перед разлукой с дорогими друзьями.
— Ваши вещи?
Не обнаружив пистолета в кобуре, полковник нервно огляделся. По счастью, сразу обнаружил его рядом на полу и быстро поднял.
— В каком смысле — ваши?
Лия даже бровью не повела.
— В самом прямом. Все, что находится в этой пещере, принадлежит мне.