Дела святейшие
Шрифт:
Однако вдовица отступать не собиралась. Раз сокровища здесь, она их получит. А игуменья, скорее всего, блефует, она просто не хочет ничего возвращать.
— Хорошо же, — прошипела Софи с угрозой. — В таком случае, пусть нашим спором займутся адвокаты.
И она уже сделала шаг назад, показывая, что хочет уйти, как настоятельница остановила ее:
— Подождите...
Полячка выжидающе замерла:
— Я слушаю.
— Не думайте, что испугали меня. — Голос звучал негромко, но твердо. — Просто наша обитель не желает, чтобы дело
Вдова вытянулась в струнку.
— ...Медальон действительно наш, но кольцо принадлежит кому-то другому. У нас хранятся дубликаты этих предметов, прошу вас...
По ее жесту из угла появилась девушка, во всем темном, и протянула небольшую коробку. Софи впилась глазами в два небольших предмета. Настоятельница говорила правду: медальоны были полными близнецами, а вот перстень даже отдаленно не напоминал кольцо, снятое с руки покойного мужа. Вдова прикрыла глаза. Проклятье! И как она сразу не сообразила — принесенное ею кольцо слишком современное, чтобы стать пропуском в древние монастырские сокровищницы.
— Вы, конечно, можете подать на нас в суд, — продолжала игуменья, — но в таком случае хочу предупредить — церковь незамедлительно обвинит вас в мошенничестве, а мирской суд может осудить и за убийство. Мне почему-то кажется, что ваш супруг умер не своей смертью. Я не ошиблась?
Кровь прилила к вискам вдовы. Последняя фраза окончательно расставила все по своим местам. Монашки будут биться до последнего. Скорее автоматически, Софи попыталась что-то возразить, но настоятельница опередила ее:
— Всего хорошего, вас проводят. Прощайте.
Вдова недобро прищурилась:
— Прощайте? Вы сказали «прощайте»? — Острый подбородок вздернулся вверх. — Но я не собираюсь с вами прощаться. Я еще вернусь. — В голосе звучало почти детское отчаяние. — Я вернусь и получу то, что принадлежит мне по праву!
Настоятельница устало прикрыла глаза:
— Все в руках Господа нашего, дочь моя. Если Всевышнему будет угодно, вы получите наследство Гедиминов.
Когда дверь за гостьей закрылась, лицо игуменьи потемнело:
— Только вряд ли ему это будет угодно...
Глава 8
1
Роскошная, не меньше шестидесяти метров, гостиная произвела на Рогнеду гнетущее впечатление. То, что казалось забавной авантюрой на ее пятиметровой кухне, в этом помпезном особняке выглядело какой-то идиотской шуткой. Ловя в многочисленных зеркалах и стеклах свое перепуганное отражение, Рона ощущала странное головокружение и никак не могла понять, зачем и почему здесь очутилась.
На пороге гостиной их встречали мужчина и женщина, еще более встревоженные, чем она сама.
— Здравствуйте, — замороженным голосом произнесла женщина, по всей вероятности мама. —
Мама выглядела потрясающе: внешность, одежда, украшения — все было безупречным. Хотя, конечно, кто-то мог посчитать, что для середины дня бриллиантов, пожалуй, многовато, но они сделали свое дело — мерцающий фейерверк синих искр освежал цвет лица и делал владелицу роскошной до умопомрачения. До этого Рогнеда была уверена, что подобные женщины существуют только на обложках дорогих журналов. Было затруднительно представить ее чьей-то матерью, обычно у таких женщин не бывает ни детей, ни возраста. И даже красавец Стас походил на нее не больше, чем на манекен в каком-нибудь дорогущем бутике.
— Добрый день, — с трудом сдерживая волнение, произнесла девушка и протянула руку.
Сверкнув бриллиантами, женщина автоматически пожала узкую ладонь. Только после этого, словно спохватившись, посмотрела строго и представилась:
— Амалия Эдуардовна.
Отец Стаса, тоже очень красивый, хоть и без бриллиантов, представительный мужчина смотрел на Рогнеду, на ее дрожащую руку с легким недоумением.
— Олег Павлович, — медленно представился он. — Приятно познакомиться.
«Приятно», судя по кисловатому выражению лица, ему было вряд ли, но руку он все-таки пожал.
— Если свет наших люстр кажется вам слишком ярким, мы можем его немного приглушить.
Поняв, что хозяин намекает на темные очки, которые она по совету Стаса снимать не стала, Рогнеда нервно улыбнулась:
— Спасибо, не стоит... К тому же я слепну не от света, а от вашей красоты. Вы тут все такие красивые, такие блестящие...
Родители недоуменно переглянулись.
— Простите, это вы о чем? — спросил папа.
— Это... Это я пыталась пошутить. — Девушка чувствовала себя страшно неловко. — Но, наверное, не очень получилось. Извините...
Мама взмахнула искусно подкрашенными ресницами, папа состроил какую-то гримасу.
— Отчего же, очень смешно... — Он попытался изобразить некое подобие улыбки. — Ну просто очень.
Девушка готова была провалиться сквозь драгоценный паркет. Более дурацкого начала знакомства трудно было представить.
— Я вам не нравлюсь? — неожиданно спросила она.
Мама моментально поджала губы, папа чуть приподнял нахмуренную бровь. Видимо, в отличие от сына родители не привыкли выражать свои мысли столь прямолинейно.
— Ну отчего же... — Олег Павлович задумчиво оглядел невесту сына с ног до головы, словно раздумывая, съесть ее сейчас или на ужин оставить. — Просто мы слишком мало о вас знаем. — И, спохватившись, добавил: — Впрочем, как и вы о нас.
Мысленно согласившись, Рогнеда все же попыталась оказать сопротивление.
— Это не совсем так, — пробормотала она. — Станислав мне много о вас рассказывал...
— Да неужели?
Голос Амалии Эдуардовны напоминал дрель, застрявшую в айсберге — таким он был холодным и противным.