Делай что должно
Шрифт:
Волк, почти по-человечески ухмыляясь, отбежал в сторону.
– Ты же сам сказал "убей меня, Гром", - ехидно напомнил ему Хлаш.
– Вот он и принял это за приказ.
– Шутник, блин!
– сплюнул на землю разъяренный Заграт.
– От тролля-приколиста спасу нет, так еще и собственный волк шуточки шутить вздумал. Ну, чего опять уставился?
Тилос и на самом деле во все глаза смотрел на волка. Тот, словно почувствовав на себе его взгляд, повернул голову и тоже какое-то время внимательно смотрел на посланника. Затем хищник развернулся и неспешно скрылся в кустах. Тилос озадаченно покрутил
– Откуда у тебя эта зверюга, Заграт?
– тихо спросил посланник.
– Не замечал я раньше за орочьими волками такого ума.
– Смотреть надо было лучше!
– рявкнул Заграт.
– И вообще, отцепись от меня, подсыл хренов. Под ноги лучше смотри, а то заведешь в канаву!
После этого разговор как-то сам по себе стих. Отряд опять спустился почти к самой реке, копыта конька чавкали по влажной грязи. Идти было тяжело, и Теомир стал прикидывать, не стоит ли еще поохотиться на лошадей. Было слышно, как в Ручейнице плещется рыба.
– Надо чуть повыше подняться, - негромко сказал Тилос.
– Следим на грязи много.
– Можно, - согласился с ним Хлаш.
– Только опасно это, тракт близко, еще наткнемся на кого.
– Тракт трактом, да только как бы по следу не пошли, - вздохнул посланник.
– И так, и так плохо. Ладно, идем здесь, а там будь что будет.
Спустя пару часов, когда у Теомира стали отваливаться отбитые в темноте о корни ноги, сделали привал.
– Верст семь, а то и восемь по прямой протопали, - отметил Хлаш.
– Еще пара таких переходов - и можно устраиваться на дневку. Завтрашней ночью дойдем до Заболоченных лесов, а там посмотрим.
Когда отряд двинулся дальше, берег стал посуше, древесные корни уже не так лезли под ноги, и идти стало проще. Гром тенью сновал вокруг, вынюхивая и высматривая врага, но пока все было спокойно. Ни один гонец не торопился ночными тропами, ни один отряд не встал на ночевку рядом с проточной водой. Заграт качал головой и что-то неодобрительно бормотал под нос, Хлаш и Тилос временами недоуменно переглядывались. Вконец обессиленный переходом Телевар впал в тяжелое забытье, прильнув к лошадиной холке. Маленькая жугличская лошадка, не привыкшая к такому весу, еле плелась, подгоняемая Теомиром.
– Ничего не понимаю, - наконец со вздохом признался Хлаш.
– Я рассчитывал, что придется петлять как зайцам между чужими стоянками, хорониться в кустах и все такое. Но вокруг ни души, зато земля истоптана, будто тут прошел цепью большой отряд. И ни одного свежего кострища! Будто искали чего…
– Ясно, чего искали - нас, - фыркнул Заграт. Шаман явно был в дурном настроении.
– Тот придурок, которого вы перехватили, ведь не был единственным, сам сказал. Наверняка на нас уже ведется облава. Ума не приложу - чего им от нас надо? Ладно бы купеческую казну за пазухой уперли, так нет! Свои пожитки - и те бросили, налегке тащимся, скоро жрать будет нечего! Эти хреновы жугличи даже дичь вокруг на сто верст распугали. Поубивал бы!
– Так в чем дело, многоуважаемый Заграт?
– съехидничал Хлаш.
– Пошел бы на большую дорогу да занялся полезным делом.
– Таких советчиков, как ты, я поубивал бы в первую очередь, - огрызнулся орк.
– Думаешь, ряшку наел - и умничать можно?
– Кончайте лаяться, - резко оборвал их Тилос.
– Не ровен час, услышит кто. Деревня впереди, наверняка кто-нибудь там да есть.
Действительно, через полсотни шагов компания вышла на открытое место. Кустарник был аккуратно вырублен, из ближайшей рощицы вилась дорога в сторону недалекой деревушки. Вернее, к тому, что от нее осталось.
Мертвая тишина стояла над пепелищем. Нигде не поднималось даже дымка - видимо, поселение сгорело уже довольно давно. И запах - тяжелый трупный запах плыл над землей, накатывая волнами вместе с легким ветерком. Теомир почувствовал, как у него закружилась голова и нехорошо потяжелело в желудке. Рядом слабо охнула Ольга.
В нескольких саженях перед ними на земле лежало темное пятно. Всмотревшись, Теомир понял, что это нагой женский труп, раздувшийся от газов. Труп лежал на спине, лицом вверх, в темноте были почти неразличимы вспоротый живот, отрезанные груди и выколотые глаза. Мутная волна поднялась к самому горлу, и Теомир судорожно рванулся в сторону, чтобы облегчить желудок не под ноги товарищам.
– Сволочи!
– тихо простонала Ольга.
– Какие же они звери!
– Обычные забавы победителей, - Хлаш успокаивающе положил свою лапищу на плечо девушки.
– Она, по крайней мере, умерла быстро.
– Быстро!
– возмущенно крикнула Ольга, сбрасывая его руку.
– Она мучалась перед смертью! Как земля может носить таких нелюдей? А ведь сейчас они разбойничают в наших землях! А там мама!…
– Их надо истреблять как бешеных псов, - подтвердил Теомир, становясь рядом с ней.
– Иного они не заслуживают. Жугличам не место на земле, и, клянусь, я сделаю все, чтобы истребить их.
– Не бросайся словами, Теомир, - покачал головой Тилос.
– Ты еще молод. Для тебя война - это яростная схватка на поле брани, сеча до победного конца и пирушка после боя. Пусть воины врагов до одного полегли в бою, но что делать с побежденными, с женщинами и стариками, слишком старыми, чтобы держать оружие? Нет, дружище, война - это вот эта несчастная, чье тело лежит перед тобой. Когда мужья гибнут в сражении, женам тоже остается только умереть. Те, кому повезет, гибнут быстро - в горящей избе или под саблей пьяного от крови врага. Невезучие мучаются долго - на колу, на земле с отсеченными ступнями и кистями рук, на медленном огне… Да мало ли человек придумал способов убивать себе подобных! Ты говоришь - истребить их всех. А ты подумал, что тебе самому придется убивать таких же женщин, чья вина лишь в том, что они родились в чужом племени? А ведь кроме женщин есть еще и дети - их кровью ты тоже обагришь свои руки? Или дашь им вырасти и отомстить?
Теомир судорожно сглотнул. В словах Тилоса было что-то неправильное, но возразить ему было нечего.
– Кроме того, - неумолимо продолжал посланник, - если следовать твои словам, ты сам не имеешь право на существование. У ваших детей есть игра в свинку. Помнишь ее?
Разумеется, Теомир помнил. Несколько ребятишек оседлывали своих товарищей, бегающих на четвереньках по земле, и гонялись за "свинкой", которая, также на четвереньках, уворачивалась от наездников, старающихся огреть ее хворостиной. Иногда "свинка", в свою очередь, пыталась протаранить "лошадей" так, чтобы те вместе с наездниками свалились на землю. Парень удивленно кивнул.