Делай, как я!
Шрифт:
С тех пор Башмакова перестали считать невезучим. А как только его перестали считать невезучим, он и правда перестал быть невезучим…
Десантная куртка
Башмаков очень гордился своей десантной курткой. Куртка у него была не такая, как у всех, особенная – одна половина зелёная, а другая – белая. Удивительная куртка!
Впрочем, удивляла она только новичков, мы-то хорошо знали, в чём дело. И почему отказывался Башмаков поменять её на
Было это зимой, на ротных учениях.
Пункт сбора десантников был назначен в лесу у переезда, там, где узкоколейка пересекалась с заснеженным, укатанным шоссе. Прятались мы за насыпью железной дороги.
Все группы приземлились удачно и собрались быстро, как положено, а с последней вышла осечка. Поторопился лётчик и выбросил десантников чуть раньше времени.
Как раз в этой группе был Башмаков.
Прыгал он последним.
Нам хорошо было видно, как отделилась от самолёта чёрная точка, как раскрылся парашют.
Мы ахнули. Башмаков медленно опускался прямо в расположение "противника". Мы видели, как подтягивает Башмаков стропы, старается уйти в сторону.
Только ничего у него не получалось.
Если бы подул ветер! Хоть какой-нибудь, хоть самый плёвый ветерок!
Но ветра не было. И нам оставалось только смотреть, как медленно опускается Башмаков прямо в расположение "противника". Мы ничем не могли помочь ему.
Ефрейтор Барабанщиков забрался с биноклем на сосну и оттуда наблюдал за Башмаковым и за действиями "противника".
Ещё секунда – парашют Башмакова скрылся из наших глаз.
И тут неожиданно налетел порыв ветра. Ну что бы стоило ему подуть на минуту раньше!
– Приземляется! Стропы подтягивает! – закричал Барабанщиков. – Бегут! Со всех сторон бегут к нему! Эх, чёрт!
И вдруг он замолчал и даже бинокль выпустил из рук.
– Ну что там? Что там? – нетерпеливо закричал лейтенант Петухов.
Но Барабанщиков по-прежнему не произносил ни слова.
– Да что же… – начал лейтенант Петухов. Больше он ничего не успел сказать.
В следующий момент снежный вихрь возник над переездом.
Белое облако стремительно пронеслось по шоссе мимо нас и врезалось в кустарник.
Когда снежная пыль рассеялась, мы увидели Башмакова.
Он стоял и улыбался как ни в чём не бывало.
Возле его ног лежал парашют. Купол парашюта ещё слегка шевелился от ветра.
– Товарищ лейтенант, – сказал Башмаков, – рядовой Башмаков на пункт сбора прибыл.
Лейтенант молча покачал головой. Он-то хорошо знал, как это опасно, когда тебя тащит по земле за парашютом.
А Башмаков повернулся, и только тут мы увидели, что весь правый бок его куртки от трения стал совершенно белым, словно по нему прошлись наждачной тёркой…
Как Башмаков был в плену
И всё-таки один раз Башмаков попал в плен. Ушли они на разведку вдвоём с Барабанщиковым, а вернулся Барабанщиков один. Он-то и рассказал, что Башмаков попал в засаду, что на него навалились сразу пять солдат "противника" и что спасти его было невозможно.
– Так что никакой надежды, что Башмаков выберется, теперь нет, – сказал Барабанщиков.
И только он произнёс эту фразу, как зашуршали кусты – и мы увидели Башмакова.
Башмаков был цел и невредим, и автомат у него был при себе, и противогаз – всё, как положено. Кроме того, Башмаков улыбался. Так что никаких сомнений, что это настоящий, наш Башмаков, а не вражеский солдат, ловко притворившийся Башмаковым, у нас не оставалось.
– Как? – сказал лейтенант Петухов. – Вы разве не в плену?
– Никак нет, – сказал Башмаков. – Уже нет.
Конечно, нам очень хотелось тут же расспросить Башмакова, как удалось ему бежать, но на счету была каждая минута.
Только вечером в казарме, когда уже кончились учения, мы узнали наконец, что произошло после того, как Башмакова захватили в плен.
А произошло вот что.
Солдаты "противника" привели Башмакова в свой лагерь, в палаточный городок, и стали допрашивать.
– Кто такой? – строго спросил сержант. – Десантник?
– Ай донт андэстэнд, – сказал Башмаков.
– Чего? Чего? – изумился сержант.
– Ай донт андэстэнд, – невозмутимо повторил Башмаков.
Сержант растерянно оглянулся на своих солдат.
– Это он по-английски с вами разговаривает, – сказал один из них.
Сержант задумчиво посмотрел на Башмакова.
– Ишь ты! – сказал он. – Что придумал! Хитрый чёрт! Ладно, веди его, Горохов, в штаб. Там разберутся.
– Пошли, – сказал Горохов и ткнул Башмакова автоматом в спину. – Шагай! Шагай!
У солдата было круглое лицо с веснушками, крупными, как кукурузные хлопья.
– Слушай, парень, – миролюбиво сказал Башмаков, когда они отошли подальше от сержанта. – Ты откуда призывался?
– Иди! Иди! – хмуро отозвался Горохов. – Не разговаривай!
– Да чего ты злишься? Мне просто лицо твоё вроде знакомо. Очень заметное у тебя лицо.
– Это почему? – подозрительно спросил Горохов.
– На футболиста одного похож. А я думаю: может, встречались где? Может, земляк мой… Ну, не говори, не говори, если не хочешь. Подумаешь – военная тайна!