Дельфины и психи, Записки сумасшедшего
Шрифт:
Нет! Жизнь без сна - основной закон построения нового общества без безумия, но его - основной - еще не приняли. Примут, как миленькие, слишком много средств уходит... в космос. Вот что. Люблю короткие рассказы и слова.
Один пришел к другому и ударил его наотмашь, и по лицу, и ушел. И тот даже не спросил за что. Наверно, было за что! И другой не объяснил, потому что, действительно, было за что. И он - дал. Такой закон у людей: чуть что - в рыло, но никогда за дело. И еще слова: миф, блеф, треф, до, ре, ми, фа. Коротко и ясно. И никаких. Какая гармония, симметрия, инерция.
Эпицентр... эпицентр... при чем тут эпицентр, а? Вспомнил. Просто, если что, надо ложиться ногами к эпицентру, ногами к эпицентру, лицом вниз, может тогда обойдется. Это смотря, далеко ты или близко, высоко ты или низко, сухо или склизко, и есть ли ямка, лунка, норка. Японцы так и делали, но они все низкорослые. Ну и нация! Они печень ели вражескую, чтобы стать повыше ростом, называется "кимоторе". Но мы очевидная нация и печеней не едим. Нам нужно просто ногами к эпицентру - авось вынесет. Вынесло же и столько раз, черт побери! Русь, куда ж прешь ты?! Дай ответ. Неважно, говорит, авось вынесет, и вынесло, и пронесло, и несет до до сих пор, и неизвестно сколько еще нести будет.
Вы слышали, вы слышали! Сегодня в седьмом привезли белогорячего, он повесился на Центросоюзе на бельевой веревке, а герой один из дома 68, который на "газике" работает, - раз и снял, когда можно и не резать. Лежит сейчас теплый, говорят: известное дело - белая горячка, вот и теплый.
– А веревка где?
– Его же ею связали.
– Испортили все-таки, значит?
– Зачем портить?
– целиком!
Почему, интересно, горячка всегда белая? Надо поменять. Это нам от прошлого досталось - от белогвардейщины. А теперь должна быть красная горячка. А то - белая. Некрасиво, товарищи, получается! Так-то!
Первое, что увидел профессор, очнувшись, это было громадное лицо дельфина, вблизи похожее на лик какого-то чудовища или на кого-то, похожего на Бармалея из диснеевских фильмов, а не в исполнении Р._Быкова. На лице написано было какое-то даже беспокойство, и оно махало трезубцем возле лица профессора. Тот позвякивал, но прохлады не давал.
– Что с вами? В наши планы это не входит. Мы не собираемся делать с вами ничего подобного. Наоборот, мы хотели бы вас приобщить, так сказать... Но надо же сначала извиниться!
– Что у вас на ногах?
– выдавил профессор.
– Ботинки, - удивился дельфин, и чем-то постучал по пластиковой подошве.
– Ваши фабрики выбрали оптимальный вариант. У вас хороший вкус, профессор, - дельфин покровительственно похлопал его по плечу, жестом пригласил следовать за собой.
– Я мог бы принять вас у себя, но там вода. "Вода, вода, кругом вода...", - пропел дельфин, и профессор отметил у него полное отсутствие слуха.
В кабинете они расположились в креслах, и беседа пошла более непринужденно. Дельфин позволил профессору курить, но резко отказался от спиртного, а потом, опережая вопрос, начал:
– Почему мы не говорили, а потом вдруг все сразу? Мы говорили, мы давно говорили, но что толку. Цезарю говорили, Македонскому, Нерону, даже пытались потушить пожар. Люди, - говорили, - что вы? А потом плюнули и замолчали, и всю дальнейшую историю молчали, как рыбы, и только изучали, изучали вас - людей.
После войны вы построили океанариум и Дж._Лили с приспешниками начал свои мерзкие опыты. Контакта захотели.
Извините, я буду прохаживаться, - заволновался дельфин и действительно начал прохаживаться.
– Мы терпели и это, чтоб не нарушать молчания и увидеть, до чего же в своих опытах может дойти разумное существо, стоящее на довольно высокой ступени, хотя и значительно ниже нас, ибо утверждаю, что самоусовершенствование индивидуумов выше всякой технократии! Можете убедиться. Мы не делали ни одного опыта над вами, а только некоторые дельфины позволяли себе контактировать с людьми, но это были психически ненормальные индивидуумы, им разрешалось из жалости.
У нас нет лечебниц, профессор. А когда стали гибнуть наши товарищи, ропот недовольства прошел впервые по океанам и вот, наконец, этот нелепый случай, его оскорбления на наши увеселительные трюки, на игры в баскетбол и так далее. Первыми не выдержали... Всегда достаточно одной искры, чтобы возродилось пламя, и оно возгорелось. Я был последним. Кстати, как мое произношение? Надеюсь, верно?
– Да, да!
– успокоил его профессор. Он уже изрядно глотнул виски, теперь блаженная теплота разливалась по телу, и все происшедшее показалось не таким уж невероятным. Только вот, он шамкал и чуть покалывала спина.
– Ваша челюсть?
– воскликнул дельфин и мгновенно вызвал стоматолога. Того ввез служитель в аквариуме. Это был головоногий моллюск Лип.
– Вот уж не думал, что он...
– Профессор хихикнул и отхлебнул еще один глоток.
– Напрасно вы нее думали, - прохлюпало в аквариуме.
– Вся анатомия ваша - вот она, у меня в кармане, - Лип хлопнул щупальцем и взбаламутил воду.
– С самого начала моей работы над вами, я составил себе ясную картину. Держите вашу челюсть, вот она.
На поверхность всплыла замечательная челюсть, о которой профессор и мечтать не мог. Какие теперь челюсти?! Теперь забрала, а не челюсти!
– Если вам что-нибудь надо заменить, проконсультируйтесь с лечащим врачом - он нас давно в спирту, и готов к трансплантации. Засим - позвольте откланяться!
– Моллюск взбаламутил воду и был увезен служителем с вмонтированным в мозг электродом.
– Прощайте!
– Профессор шамкнул, несмотря на вставленную челюсть. Он был изрядно пьян.
Дельфин, видя такое его состояние, не счел возможным продолжать разговор и молвил только:
– Завтра вы получите наш план и ультиматум, и передайте его людям. Покойной ночи!
– Он зашипел сигарой и вышел.
На следующий день протрезвевший профессор нашел у себя на столе нечто. В нем было коротко и недвусмысленно:
"Союз всего разумного в океане предлагает человечеству в трехдневный срок провести следующие меры:
1. Ввести сухой закон для научных работников.
2. Закрыть все психиатрические клиники и лечебницы.
3. Людей, ранее считавшихся безумными, распустить с почестями.