Дельфины. Часть четвёртая
Шрифт:
Через минут пять блуждания по темноте, в которых тусклым светом сияли лампочки, грозившиеся перегореть в любой миг, наши глаза наконец увидели яркий свет и отсутствие решёток. Нас развели по разным комнатам, что было логично, ведь вряд ли бы нас собрались допрашивать всем отрядом разом. Меня усадили на металлический стул и пристегнули наручники к столу. Всё, что окружало меня, напоминало мне типичный американский сериал про полицейских десятых годов, которые по душе нашему великому детективу Дино. До последнего я сомневалась, что нас всех будет допрашивать лично иеронский капитан. Скорее предполагалось, что этим займутся его подопечные, а Генрих будет потом пересматривать записи допросов и изучать их. Не знаю, кто занялся моими сослуживцами, но ко мне заявился блондин, видеть которого я уже не могла. В руках его была какая-то тонюсенькая папочка серого цвета, да шариковая ручка,
– Как самочувствие? – поинтересовался мужчина, расплывшись в улыбке.
– Я думала, что нас встретят немного иначе. – ответила я, осматриваясь. – Окажут медицинскую помощь хотя бы.
– Если почувствуете какой-либо дискомфорт, сообщите мне. – пояснил мистер Рошеф, усевшись напротив. – Я вызову вам сюда врача.
– Надеюсь, остальных вы тоже об этом предупредили. – закатив глаза, пробурчала я себе под нос, сомкнув кисти меж собой.
– Что ж, начнём? – положив раскрытую папку на стол, уточнил капитан, поправив прическу. – Думаю, сначала стоит вам самим рассказать с самого начала до самого конца, как прошла операция и что происходило во вражеском городе. Во всех красках и мельчайших подробностях.
– Хотите, чтобы я повторила всё то, о чём мы докладывали на протяжении почти что трёх лет нашему капралу? – нервно усмехнувшись, удивилась я немного, вскинув брови.
– Я лишь хочу сверить. – объяснил Генрих, разведя руками в стороны. – В мельчайших.
– Как скажите. – пожав плечами, я тяжело вздохнула и, хрустнув шеей, выпрямилась, собравшись с мыслями. – Восьмого сентября 2024-го года мы прибыли в Актау.
– Нет, начнём с того момента, как вы покинули Теіз. – щелкнув ручкой, мужчина приготовился, по всей видимости, конспектировать мои россказни.
– Хорошо. Первого сентября 2024-го года мы покинули город и на двух машинах в полном составе отправились к первой точке по маршруту, что представляла из себя заброшенное судно. До него мы добрались за пару часов и, бросив машины, как нам и сказали, вместе с ключами, продолжили путь. Только уже пешком. Это заняло у нас неделю. Перед самым городом мы остановились на местном озере, чтобы передохнуть. А уже восьмого числа были в городе. Как и было запланировано, мы расположились в местном океанариуме. На следующее утро я оставила своих товарищей и отправилась прямиком на вражескую базу ассольцев. Я сразу же прославилась своей победой над местными бандитами, чем и завоевала доверие главы Ассоль, что принял в свои ряды меня, немедля. Язык общий мне также удалось найти с новыми «товарищами» достаточно быстро. А главными моими источниками информации были двое ассольцев, максимально приближенных к главе объединения, что стали мне «друзьями». Однако вскоре у меня появился и третий источник, что был невероятно ценен – приверженка другого объединения Актау под названием Ноа. От неё я узнала много чего – как об Ассоль, так и о Ноа. Вскоре один из моих ассольских товарищей решил нарушить одно из правил мирного договора, на котором держалось буквально всё в городе. Из-за него могли привлечь и меня, чего мне, естественно, не хотелось. Из-за ухудшения взаимоотношений меж объединениями началась гражданская война, поэтому нам пришлось в срочном порядке покинуть Актау. Но информации мы получили сколько только могли.
– Что именно совершил ваш ассольский… товарищ? – вот и начались весьма логичные, но и каверзные вопросики, к которым я была готова. Или же думала, что готова.
– Не поверите, вступил в роман с той самой приверженкой Ноа. А по мирному договору приверженцы разных объединений не имеют права вступать в какие-либо отношения. Любого рода. – тихонько усмехнувшись, ответила я, дёрнув головой.
– Да, любовь вечно всё портит. Понимаю. – ехидно улыбнувшись, пробормотал капитан, сделав пару пометок.
Поначалу я была навеселе. Посмеивалась иногда втихую, пока отвечала на идиотские вопросы мистера Рошефа, что, как мне в один миг показалось, походил на грёбаного маньяка-психопата из ужастиков. Но вот после пятого часа я, честно говоря, начала жутко уставать. Собственно, и плыть. Чтобы не путаться в своих же показаниях, я принялась просто молчать. Молчать и ни на что не отвечать. Разумеется, это удивило и смутило Генриха, который, вытерпев лишь час моего молчания, покинул комнату и отправил вместо себя какого-то нервного идиота – маньяка номер два. Внешне он был похож на сраного Гвидо. Глаза точь-в-точь как у Гроуза. Этот утырок был не силён в допросах. В выбивании показаний – да. Но уж точно не в допросах. Ведь он только орал на меня, брызжа слюной и надрывая глотку, нередко применяя силу. И сегодняшний
«Я принесу Нафанаилу твою голову, и он простит мне всё, что угодно!»
«Ты в курсе, что она беременна?..»
«С тобой мне ничего не страшно…»
«Всё, что я хотела – одолеть тебя…»
«Знаете, почему Гвидо не с вами? Да потому, что я убила его!»
Потому, что… я убила его…
Глава шестьдесят вторая. И палец поднимается вверх
Нас держали полгода, всячески отрицая, что мы уже в городе. А тем, кто не верил, было худо. На эти шесть месяцев карцер стал для нас всем. Теперь мы мечтали об ином – увидеть звездное небо, коснуться босыми ногами искусственной травы с полигона, прокашляться от попавшего в лёгкие песка… Кормили нас достаточно редко – иногда раз в день, а иногда раз в три. В общем, про нас часто забывали. Так ещё и распределили, как и в первый раз, по отдельности. Поэтому переговаривались мы с помощью эха. Благо хоть орать не приходилось. Поначалу к нашим решёткам приставили какую-никакую охрану, которая следила за тем, чтобы мы особо не болтали. Однако всем быстро надоело сверлить суровым и бдительным взглядом наши кислые рожи, поэтому нас оставили в покое. И тогда… началась самая настоящая лафа. Большего всего мы (особенно Уго с Астрид) переживали, что командование начнёт допрашивать наших близких товарищей из-за явного недоверия к нашим задницам. В том числе и Фейт, Ленара, Мелвита… Хотя не думаю, что Цефис даст в обиду Мелвита. По крайней мере, надеюсь, что их тёплые взаимоотношения не закончились на новых документах мальчишки.
Из-за того, что нас кормили относительно редко (даже в сравнении с Актау), нам приходилось постоянно запасать/прятать еду. К счастью, нам выдавали пайками. Вскрытыми (ну, чтобы вдруг нам чего запрещённого не передали. Не дай бог сбежим), разумеется. Галеты мы никогда не ели сразу. Прятали под койку или ещё куда. С водой почти тоже самое. Вода – первое по важности, ведь её всегда не хватает. Как на операциях, так и на гауптвахте.
– У кого есть вода? Мне всего глоточек… – жалобно тянул руку Дино, выпрашивая желанной водички.
– Лови. – покатив по полу припрятанную бутылочку, Астрид высунула свой нос в коридор, наблюдая за ней. Бутылка достигла своего получателя, что резко поймал её и прильнул к горлышку, начав жадно пить содержимое.
– Что-то к нам давно не заходили… – подметил Уго, облокотившись на железные прутья.
– Идём на рекорд. Завтра шестой день. – усмехнулся Даниель, всё пытаясь починить свои очки, что ему сломали при одном из допросов.
– Как дела с очками, Люк? – поинтересовался Роланд, через небольшое зеркальце, что парень нашёл в тонюсеньком матрасе, пытаясь взглянуть на нас.
– Честно? Дерьмово. – тяжело вздохнув, ответил Люкке, опустив голову. – Эрис? Может ты взглянешь? А то у меня уже глаз замылился. Причём окончательно.
Рекорд был восемь дней. Протянули мы на воде и галетах, что делили поровну. Несмотря на то, что нас рассадили по разным камерам. У многих начались серьёзные проблемы со здоровьем. У некоторых обострились уже имеющиеся. Лекарь (не доктор, а чёртов лекарь. Позже поймёте почему) навещал нас гораздо реже, чем солдаты с пайками. Да и толку от него особо не было. Главный девиз его был примерно таков – «Живы и слава Богу». Блять, доктор Нильсон… как же я по вам скучаю… Вы бы не допустили такого, а этот… Единственное, что мог учинить этот утырок – так это дать нам нашатыря. Даже грёбаного спирта с аспирином у него не было. Поэтому нашим лучшим другом были только знания в медицинской сфере, на которые мы только и полагались. Чтобы я с Йац не начали гнить с наших потерянных глазиков, мы почти каждый день промывали их. Из-за чего и пили, соответственно, меньше остальных. Хоть и парни нередко настаивали на обратном, делясь с нами частью своей доли.