Делиец
Шрифт:
– Ты не домохозяйка. И никогда ей не была. Ты сейчас и вправду нуждаешься в деньгах. Но не потому, что муж ушел. Не поэтому. Кто-то болел у тебя в семье. Смерть. Я вижу смерть. Раньше все было хорошо, а потом удача отвернулась от тебя.
Она резко выдернула руку, взяла с соседнего стула сумочку, рывком вскочила и выбежала вон. В розетке с недоеденным фисташковым мороженым осталась плавать вафельная трубочка.
Он подозвал официанта и расплатился, а затем побежал догонять свою спутницу.
Нагнав ее уже у спуска, он вновь схватил ее, не давая пройти.
– Расскажи мне. Расскажи, что случилось. Тебе незачем носить это все в себе. Говорят, облегчи душу, и пройдет. Ну же! Разве после всего, что я для тебя сделал, я все еще не заслужил права называться твоим другом?
Она всхлипывала какое-то время, а потом всхлипывания усилились, пока не превратились в рыдания. На них стали оглядываться люди.
Поняв, что признания сегодня он так и не добьется, он обнял ее, прижав к себе.
– Слушай, а пойдем-ка сходим в Кызыл Куле 4 ? Она же совсем рядом.
И не дожидаясь ответа, потянул ее за собой.
Купив билеты, они прошли в укутанную в полумрак башню.
– Как здесь красиво! – вымолвила она почти шепотом.
Они гуляли внутри, поднимались по крутым лестницам, ходили вдоль стен, любовались красотами старого города, пока неожиданно не полил сильный дождь.
Дождь был удивительно редким посетителем в этих краях, и, как и подобает столь долгожданному гостю, пришел с кучей подарков в виде острозубых молний и громогласных раскатов, а также ушата воды, которым щедро окатил незадачливых посетителей крепости.
4
Красная крепость. Достопримечательность города Аланья. (прим. авт.)
Пока Делияр и Наташа спустились с крутой лестницы и добежали до ближайшей укрытой кирпичом бойницы, они промокли до нитки.
Бойница оказалась слабым утешением, и продрогшая Наташа, ускользая от мелко бившей ее дрожи, инстинктивно подалась вперед.
Делияр, не силах больше сопротивляться нахлынувшему на него безумию, обнял ее и ласково прижал к себе, легонько касаясь губами ее промокших волос.
И это было именно безумие, о чем он прекрасно знал. Несмотря на все видимые нестыковки, его сильно тянуло к своей спутнице, сильнее, чем он мог предположить. И это было не только то, о чем обычно думает любой мужчина, прижимая к себе красивую женщину. С ней он чувствовал себя очень спокойно и как-то уютно, что ли. Как будто вновь вернулся в свой дом, не видевший его десятки лет.
Все жизненные бури были ему нипочем, пока он вот так стоял, держа ее за плечи. Он уже переживал похожее чувство однажды. С другой Наташей и в другой жизни, но переживал. Еще до того, как жизнь продала ему билеты на свой спектакль из дерьма и грязи, определив в нем роль не зрителя, а самого активного участника.
И это объятие означало лишь одно: если он не остановится прямо сейчас, он вываляет ее в этой грязи вслед за собой.
– Мы должны немедленно убираться отсюда, – глухо пробубнил он, – иначе мы окончательно замерзнем и простудимся. Вот, глотни это, оно поддержит твои силы до горячего душа.
Он расцепил тиски и мягко протянул ей пластиковую бутыль с чаем.
Отхлебнув из горлышка, она закашлялась. Господи! Что тут? Жидкость обожгла ей горло, словно огненной рекой.
Она почувствовала, как сильная ладонь ухватила ее продрогшую руку и тянет к выходу.
– Постой. Я должна тебе кое-что рассказать.
– Давай потом. Сейчас не лучшее время.
– Я знаю. Но если я не решусь сейчас, я не решусь уже никогда. Помнишь, ты сказал мне в том кафе на холме, что видишь смерть рядом со мной? Прости, что хотела обмануть тебя. Я действительно не домохозяйка. И никто не бросал меня с детьми. И смерть действительно очень долго ходила рядом со мной. А может быть, я носила ее внутри себя, словно бомбу замедленного действия, ожидая момента, когда она рванет напалмом, погребая под собой все, что мне дорого.
Он вопросительно смотрел на нее, не шевелясь более.
– Когда-то очень давно у меня был парень. Мы любили друг друга и мечтали о свадьбе, но мои родители оказались против. Вскоре я поняла, что беременна. Я была вне себя от счастья, казалось, наша любовь будет вечной. Но когда я рассказала ему об этом, он бросил меня. Наверное, в этой истории не было ничего необычного. Я решила оставить ребенка, и когда была на шестом месяце, повстречала Джона Хоггарта, который сделал мне предложение. Я не любила его, но зато он меня любил, и мне казалось, его любви хватит на двоих. Когда родилась Алиса, первые несколько месяцев я жила, как в раю. А потом создатель взял, да и понял, что в рай поместил меня зря. И чтобы исправить свою ошибку, он отдал меня на произвол судьбы. Когда Алисе исполнилось три месяца, я забеспокоилась, что она не гулит, как обычный нормальный ребенок, а все время молчит. И плачет она как-то тихо. Это открытие стало вратами в мой персональный ад. Месяцы мотания по врачам и новые сюрпризы из преисподней. Еще через несколько месяцев оказалось, что девочка не сможет ходить и всю жизнь проведет в инвалидной коляске. И почти целый год никто не мог сказать, что же с ней такое. Мы с Хоггартом лечили ее в лучшей московской клинике, спустили почти все деньги на больницы и бесконечные обследования, врачей и анализы.
– И что было потом?
– Потом… – ее голос начал дрожать в унисон телу. – Потом мы повезли ее за границу, и там-то и обнаружилось, что у девочки редкое генетическое заболевание, которое со временем превратит ее жизнь в кошмар. Врач удивился, как ребенок с таким диагнозом вообще смог родиться. Обычно такие отклонения видно на дородовом скрининге, только я так сильно хотела ребенка, что его не сделала. И теперь моя дочь должна была умереть еще до достижения первого года жизни, понимаешь? Года! – она громко заплакала.
– Послушай, если тебе тяжело говорить, давай отложим этот разговор на потом, хочешь?
– Не могу! Не могу это больше носить в себе. Прошу, выслушай меня. После того, как врачи приговорили моего ребенка к медленной и мучительной смерти, я не находила себе места. Я увидела, что Алиса чувствует себя намного лучше от морского воздуха, и стала возить ее на море. Однажды зимой она переболела воспалением легких, после чего ее здоровье покосилось окончательно. У нее развились какие-то странные приступы, которые происходили примерно раз в полгода. В тот момент с ней могло произойти все, что угодно, и это было так страшно. Я вытаскивала ее с того света, как могла, моля Бога о том, чтобы он дал нам дожить до лета, когда я смогу вновь отвезти ее на море. Она не могла ходить, но могла двигать руками. Я надевала ей на руки специальные рукава и несла ее в море, где мы плавали с ней вдвоем. После такого отдыха еще полгода она чувствовала себя более-менее сносно, а потом все начиналось по новой.
Делияр молча слушал эту исповедь, но глаза его вдруг стали какими-то глубокими и темными. Словно в его собственной душе перевернулся грузовик с мазутом, липко заливая дорогу прошлого.
– Так все и продолжалось, пока моя девочка, едва отметив свой восьмой день рождения, ни скончалась после мучительной агонии во время одного из приступов. Ее легкие просто отказались принимать кислород, как ее отец однажды отказался принять ее саму. За полгода до этого меня оставил муж. Он сказал, что нервы его больше не выдерживают видеть все это каждый день. Что он никогда не хотел этого ребенка, и согласился на все только ради меня. И что все эти восемь лет меня-то он как раз и не видел. Потому что я все свое время посвящала Алисе, а его забросила. А я-то видела, какой обузой мы обе для него являемся, и всегда старалась как-то разгрузить его. Он приходил с работы уставший, и я не лезла. Старалась почаще забирать Алису из дома, чтобы он не видел ее мучений. Да и вообще никогда не просила его ничего делать по дому, мы со всем этим адом управлялись одни. Вскоре мы стали нищими. Работать из-за ребенка-инвалида на руках я не могла, а зарплаты Хоггарта перестало хватать, потому что расходы были просто космическими. Рос ребенок, росли и расходы. Все больше требовалось лекарств, мазей, уколов, обследований, памперсов и много чего еще. Сначала мы потеряли возможность лечиться в той дорогой клинике, потому что денег на страховку больше не было. Потом мы перестали страховать машины, потому что денег на КАСКО больше не стало. Зато у меня появился целый арсенал разных колясок, потому что носить Алису на руках я больше не могла из-за ее веса.