Дело №1
Шрифт:
Что делать? Я прочел, изучил, никакого состава преступления ни в книге, ни в действиях этого священника не обнаружил. Так и доложил генералу.
— Правильно этот отец Владимир пишет в предисловии, что «правда не может быть вредна, она лишь способствует очищению церкви и общества», — сказал я. — И в конце концов, эту информацию лучше не зажимать. Да к тому же, я считаю, пусть священники сами между собой разберутся.
— Хорошо, — кивнул генерал. — В таком духе и составь им ответ. Я его тоже подпишу…
Через какое-то время вызывает генерал меня вновь, показывает бумагу:
— Вот,
— Выходит, — сказал я, — церковники тогда всполошились, когда дело дошло до издания, касающегося нашего времени. Выходит, против нынешних высокопоставленных священников отец Владимир отыскал что-то серьезное?
— Выходит, так, — сказал генерал. — И еще выходит, они сумели убедить кого-то в ЦК, что надо их грехи скрыть, иначе церковь не сможет и дальше верно служить государству…
Я послушал его и сказал:
— Я этим делом заниматься не буду. Слишком долго мы с вами ждали таких времен, когда можно заняться опасными преступниками, не отвлекаясь на политическую дребедень!.. И вот — опять двадцать пять. Мы кто — служба государственной безопасности или мальчики на побегушках? Скажу больше: если этого священника арестуют, я в отставку подам.
— Понимаю тебя, — сказал генерал. — Но в отставку постараюсь не отпустить.
Что ж… Я как сказал, так и сделал. Священника арестовали, а я в отставку подал. Генерал тогда, и правда, прикрыл меня, оформил в отставку так, чтобы у меня не было потом проблем…
И вот десять лет прошло, и каких десять лет! Вся жизнь переменилась…
— Я не требую ответа сразу, — прервал мои размышления Борис Андреич. — Можешь подумать денек, другой…
— А чего думать? — ответил я. — Я согласен.
Глава вторая
Как все для меня начиналось
Я проснулся рано утром повернул голову и с испугом посмотрел на будильник: а вдруг он не прозвенел, вдруг я проспал? Но нет, все в порядке, я проснулся ровно за пять минут до звонка будильника. И, протянув руку, выключил его, чтобы не разбудить весь дом. Потом я выскочил из кровати.
Мне предстоял заключительный, самый важный экзамен на предварительном этапе поступления в кадетскую школу. Официально она называется училищем, но мы сразу привыкли говорить школа. И даже наши экзаменаторы так ее называют.
Все предыдущие экзамены я сдал очень хорошо, и сегодня моя судьба должна была решиться окончательно: уеду ли я на дачу до конца лета, или в числе немногих счастливчиков отправлюсь на сбор под Москвой, где и произойдет окончательный отсев.
И вот я вскочил, на стуле рядом с кроватью была аккуратно разложена моя одежда: однотонный костюм, белая рубашка и даже галстук. Если говорить по правде, это мама и бабушка настояли, чтобы я его надел на экзамен. Отец посмеивался и говорил, что для двенадцатилетнего мальчика галстук не нужен. Но мама с бабушкой все равно его купили.
И ботинки я начистил до блеска накануне.
И вот я быстро оделся и вышел на кухню, где уже был накрыт стол, а отец изучал газету.
Пока я завтракал, мама с бабушкой смотрели на меня так, как будто я в космос отправляюсь; потом отец сложил газету и сказал:
— Пойду, машину к подъезду подгоню. Смотри, не забудь чего-нибудь.
Я выслушал последние напутствия мамы и бабушки, схватил свой школьный рюкзачок и спустился вниз. Отец уже ждал у подъезда.
Добираться нам было приблизительно минут сорок, и я немного расслабился, стал глазеть на летние улицы за окном и вспоминать, как вообще возникла идея поступить в школу ФСБ.
Как всегда на праздник восьмого марта у нас собрались гости, старые друзья родителей: дядя Саша с тетей Ирой и дядя Гоша с тетей Мариной. Они почти всегда в этот праздник встречаются, так уж заведено.
Посидели мы с братом со взрослыми за столом, а потом дядя Гоша говорит:
— Прочитал я тут недавно одну логическую задачку для детей в нашей ведомственной газете. — Дядя Гоша работает в крупном научно-исследовательском институте, который объединяет целую важную отрасль физики.
Он достал сложенную в несколько раз вырезку из кармана и протянул мне: — Вот, погляди на картинку.
Я внимательно рассмотрел рисунок и прочел текст под ним. На картинке была роскошная зала для приемов, а условия задачи были такие: во время приема кто-то украл роскошное ожерелье, и надо было найти вора и выяснить, куда он мог спрятать драгоценность. Из особняка ожерелье вынести не могли, потому что быстро приехала полиция. Спрятать его на себе вор тоже не мог, потому что полиция обыскивала каждого. Тут же давались основные характеристики пяти главных подозреваемых.
Я поглядел на рисунок, еще раз прочитал все условия и сказал:
— Подумаешь, бином Ньютона!.. — Мой отец и старший брат, которые обожают «Мастера и Маргариту», часто пользуются этой фразочкой. — По-моему, дело яснее ясного. Вот эта мадам, она же известный модельер и дизайнер, стащила ожерелье. Больше некому.
— Почему ты так думаешь? — заинтересовались все.
— Здесь на стене, видите, картина, какой-то абстрактный коллаж: в нем есть и бусинки, и какие-то украшения, и кусочки ткани, и металла… Если на этот коллаж подвесить ожерелье, оно будет выглядеть набором стекляшек, частью картины, никто на него и внимания не обратит. А через денек-другой ожерелье можно спокойно забрать. Но для того, чтобы вписать ожерелье в эту картину так, чтобы оно смотрелось частью композиции, надо смыслить в искусстве. А среди подозреваемых нет никого, кроме этой модельерши, кто мог бы знать подобные вещи. Вот тут, ближе к верхнему левому углу картины есть вышитая бусинками птица на ветке. Ветка под ней получается толще, да и пузо у птички толстовато. Я думаю, что вот этот ряд стекляшек, который, изгибаясь, утолщает и пузо, и часть ветки, и есть на самом деле драгоценное ожерелье!