Дело №306
Шрифт:
Не помнят ли Иван и Володя, во что была одета Любовь Николаевна и что у нее, кроме судков, находилось в руках? Она была в шубе из белки, а под мышкой у нее торчала черная папка для нот. И, оставив судки с обедом, Любовь Николаевна пошла домой? Нет! Мастер немного поел, потом сказал, что чувствует себя неважно, отпустил их, учеников, домой, а сам уехал с невесткой.
Черная папка в руках Любы? Туда же легко можно положить красный портфель! Это была первая косвенная улика против нее.
А что говорили ребята о краже красного портфеля? Сначала ученики заподозрили отбывшего наказание за кражу альтиста
Конечно, я знал, что Люба приходила двадцать девятого декабря в мастерскую и ушла вместе с Андреем Яковлевичем после шести вечера. Раньше я не придавал этому значения, потому что был уверен, что портфель исчез тридцатого декабря. Но теперь, заподозрив, что его взяла Люба, я задал себе вопрос: а что же после этого случилось с декой и табличками? Как портфель снова оказался в мастерской? Ведь перед тем, как опечатать дверь мастерской, комендант и его сотрудники составили подробную опись, куда внесли висящие в платяном шкафу пересчитанные синие халаты и фартуки. Конечно, они обнаружили бы красный портфель.
ПОДТВЕРЖДЕНИЕ МОЕЙ ДОГАДКИ
Четыре дня заняли у меня разговоры со всеми учениками. После этого я решил проведать скрипичного мастера. Андрей Яковлевич уже дней десять жил в подмосковном санатории и находился под наблюдением доктора Галкина. Лев Натанович сказал, что удобнее всего навестить старика в субботу, когда он, доктор, тоже приедет туда.
В четвертом часу дня я входил в ворота санатория «Красный маяк». Прямая дорожка вела к центральному корпусу. Вокруг простирались уходящие в глубину неба ели, на раскинутых ярко-зеленых ветвях лежал снег, отливая голубоватым светом. А там, в глубине парка, точно на флейтах, играли прилетевшие к нам, как их называют, северные попугаи - общительные огненные щуры.
К моему удивлению, навстречу мне шел Савватеев и улыбался.
– Приветствую вас!
– сказал он.
– По воинственной походке чувствую, вы приехали сюда, чтоб пронзить кого-нибудь вашим острым пером!
– Хочу навестить Андрея Яковлевича, и только…
– Я уже с ним говорил.
– Ну что он?
– Уверяет, что, лишь только увидал нижнюю деку «Родины» и таблички, сразу все болезни как рукой сняло. И посвежел, хоть на выставку! Можете гордиться - ваша заслуга!
– А не ваша ли? Вы же категорически утверждали, что красный портфель вернут, - пустил я пробный шар.
– Ваше предсказание сбылось.
– Я рассуждал так на основании фактов, известных только мне одному.
– Но теперь, надеюсь, вы можете эти факты раскрыть?
– К сожалению, еще не наступило время.
– А вы не можете предсказать, когда оно наступит?
– В тот момент, когда Андрей Яковлевич с сыном начнут работать над завершением «Родины».
– Почему обязательно с сыном?
– Потому что один старик с такой скрипкой, какую задумал, не справится. Физических сил не хватит!
Вот и попробуй разобраться в том, что он сказал! Хотя, чем черт не шутит? Первое предсказание Савватеева
Андрей Яковлевич вошел в гостиную, куда привел меня доктор Галкин. Он напевал мелодию «Жаворонка» и поправлял отлично повязанный, подобранный под цвет пиджака галстук. Я сказал, что он выглядит щеголем, женихом. Довольный шуткой, он засмеялся, уселся, поправив складку брюк, и попросил меня, как доброго знакомого, написать письмо Михайле и Любаше. Надо покрепче пробрать их за то, что они не прислали ему весточку. Потом попросил проверить, выданы ли клиентам все отремонтированные инструменты, наведаться к нему на квартиру - посмотреть, как там бабка с Вовкой управляется.
Я, конечно, обещал все это выполнить. Скрипичный мастер пожевал губами, помолчал и вдруг спросил:
– Все-таки как же это вышло, уважаемый? Сперва мы в несгораемом шкафу портфель проморгали, а потом вы его нашли в платяном? Просто фокус! Как в цирке у Кио…
Это было превосходное начало для разговора.
– Бывают загадочные кражи, - сказал я после небольшой паузы.
И рассказал, что в Каире есть музей, где хранятся редкие, сработанные тысячи веков назад предметы быта, орудия труда, произведения искусства и мумии фараонов. Несмотря на круглосуточную стражу, на массивные запоры, из витрины был похищен золотой посох фараона Тутанхамона миллионной стоимости. Никаких следов взлома не было найдено, и в конце концов дело о краже в музее сдали в архив. Спустя немного времени один из служителей музея пошел в подсобное помещение…
– Прямо, как у меня в мастерской!
– прошептал мастер.
И по его настороженному взгляду я понял, с какой жадностью он ловит каждое слово.
– …и обнаружил там ящик, - продолжал я.
– Когда он открыл его, то нашел в нем связку ключей. Они подходили буквально ко всем хранилищам музея. Выяснилось, что в музее, как положено в учреждениях всего мира, имелись вторые экземпляры ключей на всякий случай. Но директор забросил их в этот ящик и забыл. Стало ясно, как связка попала в руки грабителей и почему после грабежа не осталось никаких следов. Проще простого! А лучшие сыщики мира ломали головы над этой «тайной»…
– Что же это за дурной директор!
– воскликнул мастер.
– Ротозей!
– поддержал я старика.
– Я так скажу, - продолжал старик, - если ты настоящий директор, то золотой посох с утра клади в витрину, а на ночь запирай в несгораемый шкаф.
– Ну, весь музей в шкаф не запрячешь… Кроме того, разве нельзя открыть шкаф?
– спросил я.
– Для этого нужно его взломать!
– отозвался Андрей Яковлевич.
– Можно открыть несгораемый шкаф и без взлома, - сказал я.
– Ведь к нему тоже ключи имеются…
Я рассказал, что в Турции во время второй мировой войны к резиденту гитлеровской разведки явился человек и заявил, что может доставлять по мере их поступления все секретные документы из английского посольства. Действительно, гитлеровцы в течение года с лишним получали фотографии самых секретных бумаг. Что же выяснилось? Этот человек служил камердинером у английского посла, по ночам брал у своего хозяина связку ключей, открывал несгораемый шкаф и фотографировал все документы, которые там находились.