Дело чести
Шрифт:
– Что же нам теперь делать? – спросил он (позже я узнал, что во время нашего разговора он пытался удавиться телефонным шнуром – впрочем, безуспешно).
– Не знаю, – ответил я. – У Иманоля вполне может получиться отличный фильм – я даже не сомневаюсь в этом. Но при чем здесь я? От моей истории в сценарии не осталось и следа.
– Это все можно и нужно уладить, – говорил Антонио. – Устроить совещание. Обсудить. Расскажи им, что конкретно тебя не устраивает. Съемки начинаются через три месяца, время подпирает.
Совещание было устроено. На нем присутствовали Иманоль, двое других сценаристов, сотрудничавших с ним, Антонио Карденаль со своими консультантами и Кармен Домингес – бывшая коллега по Национальному телевидению,
Было ясно, что Иманолю, уже погрузившемуся в другой фильм, не до «Кусочка». И тут я обозлился. Очень.
– Я выхожу из темы, – сказал я Антонио Карденалю. – Фильм ваш, так что снимайте по этому сценарию что вам заблагорассудится, но я не желаю ничего об этом знать.
И запрещаю вам использовать мое имя. Ко мне эта картина не имеет никакого отношения. Так что всего наилучшего.
Антонио, хороший и всегда верный друг, сделал последнюю попытку. Энрике Урбису, с которым я еще не был знаком лично, был готов переписать весь сценарий, и наша встреча, пожалуй, могла поправить дело. Он прислал мне свой фильм «Все ради денег», которого я еще не видел. Посмотрев его, я позвонил Антонио:
– Слушай, этот Урбису умеет обращаться с камерой в сценах «экшн» так, как в Испании умеют немногие.
Ведь там, где американский режиссер уложился бы в сорок пять секунд, в нашем кино зачастую уходит добрых минут двадцать, поэтому в «экшн» мы, прямо скажем, не сильны.
– Нашел кому рассказывать, – вздохнул Антонио.
Он согласился со мной, что Урбису, видимо, успел на своем веку посмотреть много американских фильмов – и посмотреть хорошо, – но он, вместе с тем, режиссер очень испанский. Меня одолело любопытство, мы договорились об ужине в одном из ресторанов Чамбери, и с первой же минуты я проникся симпатией к этому молодому человеку в техасских сапогах, с волосами, собранными в хвост на затылке. Он очень отчетливо представлял себе, какое именно кино ему хочется делать; он читал мою повесть и подробно рассказал о своих планах относительно «Кусочка».
К величайшему облегчению Антонио Карденаля, который в это время ставил свечи Пресвятой Деве и молился изо всех сил, чтобы дело наконец сдвинулось с мертвой точки (из-за всех этих проволочек и недоразумений мы потеряли Хавьера Бардема – впрочем, как я подозреваю, еще и потому, что ему прислали первый и/или второй вариант сценария), мы с Энрике Урбису вышли из ресторана в таком сердечном согласии, что уже на следующий день отправились вдвоем в трехдневное автомобильное путешествие, чтобы он, прежде чем засесть за переработку проклятого сценария, познакомился с местами, где происходила вся эта история.
На самом деле именно из этого путешествия и родился фильм «Кусочек». С оригинальным текстом «Дела чести» в руках мы проехали полторы тысячи километров – дороги, бары для дальнобойщиков, эстремадурские бордели: общались с дорожными полицейскими, ели ветчину и пили вино по всей Андалусии. Словом, провели это время так, что небу стало жарко, как выразился бы Маноло Харалес Кампос. И так в один прекрасный день мы добрались до песчаных пляжей Тарифы и поняли, что именно сюда Маноло привезет свою Кусочек, чтобы на рассвете она увидела море. А Энрике, прежде не бывавший в Тарифе, по уши влюбился в этот город и во всей красе показал его в своем фильме.
Не много бывало в моей жизни столь плодотворных поездок. Из этой родились сцены, идеи, комические
Доказательство этому я получил через несколько дней – в виде превосходного сценария, который за рекордное время написал Энрике Урбису, взяв за основу сценарий Урибе, но введя в него все, так сказать, ингредиенты и ресурсы, присутствующие в «Деле чести». Материал прислал мне Антонио Карденаль, и, пока я читал, сам он, полагаю, успел обежать все мадридские церкви и поставить свечки всем святым.
Закончив читать, я тут же позвонил ему.
– Есть одна проблема, – сказал я. – Если человек действительно побывал в тюрьме, он никогда не скажет… – И процитировал, чего именно он не скажет, а затем и правильный вариант.
– А все остальное? – едва слышно выдохнул Антонио на другом конце провода.
– Все остальное – отлично. Я в жизни не читал такого замечательного сценария.
И это была чистая правда. В тексте, написанном Энрике, не пришлось менять ни одной запятой. Это была история захватывающая, как хорошее американское road movie, но в то же время глубоко испанская, пронизанная великолепным, всегда уместным юмором. Были даже моменты, когда мне вообще становилось не до чтения, и я в голос хохотал над сценами, которые стали собственными находками Энрике: например, эпизод с кокаином в кастрюле супа или тот, где в самый разгар погони жандарм останавливает Рафаэля и требует предъявить документы. Такой сценарий мне хотелось бы написать самому. И поставить под ним свою подпись.
После этого все заработали с бешеной скоростью, чтобы запустить фильм в производство: бюджет двести пятьдесят миллионов песет, восемь с половиной недель съемок в Мадриде и на юге провинции Кадис, две трети съемок – натурные. Актера на главную роль выбирали Антонио и Энрике, и выбор их оказался на редкость удачным: вместо Бардема роль Маноло предстояло сыграть Хорхе Перугорриа, уже блеснувшему в «Клубнике и шоколаде» и «Гуантанамере», которая вот-вот должна была выйти на экраны. Исполнительницу роли Кусочка самым придирчивым образом подбирал Энрике. Он уже успел пересмотреть немало девушек, когда вдруг увидел Амару Кармона с ее огромными цыганскими глазами, которые в пробных кадрах буквально заполняли собой экран (о том, как под строжайшим надзором ее семьи обговаривались подробности эротических сцен, можно было бы написать целый роман), и внешностью, вполне подходящей под определение «мармеладка». Роль Нати Энрике собирался предложить Кити Манвер («Все ради денег»), но оказалось, что она занята на съемках телевизионного сериала. Тогда он обратился к Эльвире Мингес (о ней я с жаром рассказывал Карденалю, посмотрев фильм «Считанные дни», где она с филигранной точностью сыграла баскскую националистку), и она великолепно вписалась в образ своей новой героини – грубой, крикливой бабы, так сказать, женского начала в троице злодеев. А ее партнерами стали Айтор Масо, приглашенный Энрике на роль Окорока, и тот, кто, на мой взгляд, стал самой гениальной находкой картины, – Санчо Грасиа, потрясающе сыгравший трагикомическую роль португальца Алмейды, который в фильме превратился в злобного, уродливого, но в то же время безумно смешного Рафаэля.