Дело Кристофера
Шрифт:
— Я очень занят. Возьми парочку выходных, — сказал он и отключился.
Отличненько. Я выбила с Шона Картера право на отдых! И отправилась я на радостях печь свой любимый лаймовый пирог. Обычно он у меня получался просто объедением, однако на этот раз… лучше бы я писала коды. Я ухитрилась обжечь руку. Очень сильно. Даже съездила в больницу, однако мне это не слишком помогло, и вся тыльная сторона правой ладони покрылась тошнотворными волдырями. И это бы тоже ничего, если бы не страшная история, которую я вам сейчас поведаю.
Я намеренно отложила этот рассказ, и скоро вы поймете почему. Короче, проблему звали Роберт Клегг. Кажется, вы не очень удивлены, да? В общем, за неимением возможности отыграться
На этом, однако, Роб не успокоился. Он полностью меня игнорировал, даже лабораторную не давал защитить. В довершение ко всему исключил меня из соавторов своего четвергового доклада. После такого вот предательства я руку и обожгла. И если бы не поранилась и не нуждалась в помощи Мадлен, я бы начала ответные действия, но у мамы Керри был день рождения, она не могла остаться в Сиднее на выходные, а мне нужно было делать перевязки, и потому я была вынуждена воспользоваться помощью миссис Роберт Клегг. Собственно, именно поэтому полноценной войны и не случилось. А жаль! Он заслуживал каждую кнопку на преподавательском стуле!
А с другой стороны, я вовсе не хотела окончательно портить с ним отношения. Он ведь был мне хорошим другом. Могу доказать. Мадлен просить было вовсе не обязательно, потому что когда я в пятницу вечером вернулась в домик на окраине Сиднея, то прямо на пороге споткнулась о брошенный ботинок Шона. На его счет разочарований было куда как больше.
— Привет, — прошептала я с порога.
— Заходи, — зачем-то тоже прошептала Мадлен. И точно две шпионки, мы шмыгнули в квартиру.
— Роба нет? — осторожно заозиралась я по сторонам.
— В магазин отправила. Проходи. Чай будешь?
— Неа. Вдруг вернется.
— Не отпущу без чая. Мы быстренько!
Пришлось соглашаться, как бы странно это ни было. За чаем Мадлен рассказала мне, что Клегг сам не свой. С ним стало невозможно разговаривать, он стал злой и раздражительный. Это все глупая война между Робом и Шоном. Да, обоюдная неприязнь, что поделать, но она должна была остаться между мужчинами, зря они втянули в свои разборки и нас, и весь университет.
Я думала, что после сеанса лечения у Мадлен мне станет легче, но это оказалось вовсе не так. В домик Картера я вернулась с тяжелым сердцем. Теперь я точно знала, что Роб подумал, будто это я нажаловалась Шону, и тот спустил на него собак. Мадлен этого открыто не сказала, но намек я распознала. И вот еще, буду я оправдываться! Я не виновата, так о чем речь?
А Шон лежал на диване, и на лбу у него красовался мешок со льдом, потому я постаралась не шуметь, не привлекать внимания. Хотя желание наорать на него за Клегга так до конца и не ослабло. Просто, ну, инстинкт самосохранения, знаете ли! Он ведь и взбеситься может, а кому нужны его вопли?
Я уже почти пробралась мышкой мимо гостиной, когда вдруг услышала:
— То, что ты задумала, — проговорил он слабо. — Не сработает. Мне не нравится. Идея вообще странная. Принеси мне аспирин.
Я
— Клегг сказал…
— Я в курсе, что сказал этот раздувшийся от собственной важности индюк, — фыркнул Картер и переместил лед, чтобы взглянуть прямо мне в глаза. — Не слушай его. Он кретин.
— Он прав, мне нужно придумать задачу по моей тематике, а не по твоей. Или хотя бы по общей.
— Хорошо. Я над этим подумаю. Только не сейчас. — После этого он привычным жестом закинул в рот таблетку и запил ее водой.
В этот момент телефон в гостиной зазвонил. Мадлен. Мы договорились с ней встретиться на следующий день, опять же для перевязки, но Клегга внезапно одолела простуда, и тайком пробраться в квартиру возможности не осталось. Я мрачно посмотрела на свою перемотанную бинтами ладонь и все-таки решилась попросить Шона:
— Прости, это была Мадлен, — сказала я Картеру, который лежал на диване и, закрыв лицо подушкой, кажется, умирал. — Шон, как думаешь, ты в состоянии будешь завтра перевязать мне руку, в процессе ее не оторвав?
Он фыркнул, но ничего не ответил. Только подушку отложил в сторону. А на следующее утро, кажется, оклемался и даже без возражений перевязал мне руку. И в понедельник тоже. Видно, по большим праздникам он мог быть не совсем придурком.
Задание Шон мне придумал сам. И очень забавно преподнес. Однажды он просто плюхнулся на диван и поставил ноутбук на колени. Я не обратила внимания. Он подвинулся ближе к подлокотнику, словно освобождая место. Я подняла брови. Он злобно глянул на диванную подушку рядом. И я со вздохом пересела. Что, рот открыть трудно?! Однако пока я тихо негодовала, Шон ударился в философию взлома.
— Смотри, Джоанна, вон там чей-то компьютер, — показал он на экран, который, по-моему, был очень даже здесь. — А это я, злобный и гадкий хакер.
Затем он начал что-то делать, раз, два, три, и бамц, я буквально увидела, как чужие файлы потекли по виртуальным проводам на компьютер Шона. Сказать, что я была под впечатлением — ничего не сказать. И вот вообще ничего не поняла.
— Вся беда от незащищенных протоколов. Они как рождественские гирлянды, мигают и ждут, чтобы на них обратили внимание, — я потрясенно вылупилась на него. — Разумеется, это для твоих ненаглядных суперкомпьютеров — настоящая трагедия. И поэтому я предлагаю их защитить. Тебе.
— Ты серьезно?
— Ты просила задачку? Вперед.
А затем он отставил ноутбук на стеклянный столик и повернулся ко мне.
— Ты никогда не хотела править миром? — внезапно спросил он.
Я понимала, что вопрос не обычный, не маразматический, просто Шон всегда специфически выражался. У него свои ассоциативные цепочки. Но он, правда, смотрел на меня и ждал ответа.
— Н-нет, — опасливо выдохнула я. А он только нахмурился и кивнул.
— А должна. Например, я стану следующим сеньором Хакером, но только в тысячу раз лучше. Я буду определять будущее развитие техники по всему миру, буду знать все его уязвимости и старательно их поддерживать в рабочем состоянии, чтобы иметь возможность воспользоваться. Это моя цель. Но чтобы ее добиться нужно мечтать. Каждую минуту и секунду. Как бы трудно ни было, ты должна знать, что это то, ради чего ты живешь. Это непросто, не отступать, не сдаваться, не слушать всяких ублюдочных Клеггов… — Боже, так вот он это к чему! — Бабочки Монацелли — не идеальны, мы ублюдки с манией величия, которые не скупились средств. И Манфред ничуть не лучше. Вот почему Роберт Клегг не Бабочка, и не станет ею. Чтобы добиться мечты, нужно действовать так, чтобы каждый, кто стоит между тобой и нею убирался с пути, ибо иначе его просто раскатают.