Дело лис-оборотней
Шрифт:
Баг не умел утешать. Он не знал, как это делается. Так сложилась жизнь, что самого его никто никогда не утешал, напротив, матушка Алтын-ханум в далеком детстве не раз стыдила его, когда маленький Баг вдруг плакал. «Мужчина не должен плакать», – говорила матушка четырехлетнему Багу. Наверное, это правда.
Только вот, наверное, кто не умеет плакать – тот не умеет и утешать. Что лучше?
Баг молча перехватил бутылку у Адриана и наполнил чарки.
– Может быть… – выдохнул Адриан, проглотив огненную жидкость и заев ее жалким кусочком редьки, – может быть, это все из-за меня? Все работаю и работаю, Тоня целыми днями меня не видит, все одна да одна…
– Карма… – еле слышно произнес
– Да курите, конечно, что вы спрашиваете… – Ци махнул рукой, чуть не попав по бутылке. Он уж порядочно опьянел. У Бага тоже начинала пошаливать голова, а он как-никак человек к эрготоу привычный. – И мне дайте… Чего уж теперь…
Баг встал, распахнул окно: ночная промозглость, мешаясь с тихим шорохом дождя по листьям, с похоронной медлительностью наплыла в кухню и пропитала воздух. Пламя свечи болезненно забилось.
«Что за день такой сегодня…»
– Вот вы говорите – карма… – Адриан подпер голову рукой и пустил в стол густую струю дыма, курить он явно не умел. – А я так думаю, что это из-за меня…
«Богдан сказал когда-то: если у человека есть совесть, на ней всегда что-то лежит, – вспомнил Баг. – Чистой совестью могут похвастаться лишь те, у кого совести нету вовсе». И вот теперь, опьянев, Адриан принялся лихорадочно вываливать на Бага все, что тяготило его совесть и, как ему казалось, делало его плохим. Худшим, нежели он кажется любимой супруге. Достойным несчастья. Вызвавшим несчастье.
– Доченька… – прошептал Адриан севшим голосом и умолк.
Шуршал по черным листьям невидимый дождь. Черное небо глядело в черную кухню. Тряско приседал и подпрыгивал, ломаясь то вправо, то влево, длинный язычок пламени над траурной свечой – и, повинуясь световым коленцам и прихотям, осунувшееся, изглоданное черными тенями лицо Адриана то пригасало во мраке, то слепяще выпрыгивало прямо на Бага.
– Она ведь маленькая совсем, что ей у Желтого источника делать? Я должен, должен был сходить в храм… – Адриан до дна опрокинул чарку и на некоторое время замолчал, глядя на свечу невидящим взором. Затянулся. – А все работа моя… – продолжал он, несильно хлопнув ладонью по столу. – Ни на что времени не остается… Выпьем, Баг.
– При чем тут работа? – пожал плечами ланчжун. Размеренный уклад ордусской жизни давно уж не предполагал изнурения тела и ума. Конечно, порой встречались преждерожденные, которые отдавались своим занятиям безотрывно, день и ночь, – но то были, как правило, люди творческие, ученые скажем. Что и говорить, иногда приостановление мучительного поиска истины даже и для того, чтобы наскоро поесть, кажется смерти подобным: раз – и смешались мысли, и с великим трудом нащупываемая в тумане истина снова упорхнула. Баг и сам был таков: мог ночи и дни напролет сидеть в засаде, выжидая появление очередного человеконарушителя, или без устали копаться в базах данных Управления в поисках зацепок для изобличения того или иного скорпиона. Но то ученые или он, Баг, стоящий на страже порядка и человеколюбия. А тут – оправы для очков…
К тому же Баг не обременен ни семьей, ни детьми, а семья, как известно, – основа государства. Пренебрегать семьей – немыслимо; все равно что собственными руками расшатывать основы мироздания.
Решительно непонятно.
– Да вот так… – Адриан махом проглотил очередную чарку и взглянул на Бага мутнеющим взором. – У нас же предприятие… теперь совместное с варварами… Я и подумать не мог, что так выйдет, когда трехлетний договор с ними заключал… Они же работают как ненормальные. Ну и мы… Я думал: надо соответствовать. Вот, думал, сколько им оправ-то надо, даже радовался, что всех-всех оправами обеспечим… А потом… Вы знаете, – Адриан кашлянул, – оказалось – это работа ради прибытка. Больше прибыток, больше, еще больше!.. Это для них главное. Сейчас договор закончится, и я уж снова его не возобновлю… Хватит! – Он потянулся к бутылке и едва не упал со стула. – Налейте мне, Баг, пожалуйста… последнюю… – Он тяжко, со всхлипом втянул воздух и, словно осененный внезапной догадкой, добавил с неким смутным упованием: – А может, и не последнюю.
«Всяк знает, что последняя чарка лишняя, – философски подумал Баг, – но никто не знает, какая чарка последняя…».
– Никогда я так не работал… – заговорил Адриан. – Нет, я не против работы, я согласен трудиться, я это люблю и умею, но – ради чего?.. – Махнул рукой. – Все-все, еще две седмицы – и до свидания. Буду, как раньше, просто продавать им наши оправы. А то ведь до чего я дошел!.. – Придвинулся к Багу поближе. – Стыдно сказать… За день намаюсь, приду домой – никакой… В голове… поверите? Только поесть да спать… Понимаете?
– Понимаю, – кивнул Баг. Его тоже иногда хватало лишь на то, чтобы распить бутылку пива с Судьей Ди [25] . Однажды Баг, к своему стыду, заснул прямо в кресле. Правда, кот был доволен: всю ночь он продрых на коленях у хозяина.
– Нет, не понимаете! – отмахнулся Адриан. – Вы ведь не женаты… Как вам понять? Вы… – Он осекся.
Баг пожал плечами и закурил очередную сигарету.
– Извините меня, Баг… я не со зла… Я не хотел вас обидеть. Просто голова идет кругом…
25
Имеется в виду кот Багатура Лобо.
– Не надо извиняться, – Баг положил руку Адриану на плечо и дружески слегка сжал.
– Вы… очень хороший человек… – замотал головой Ци, – хороший… а я… я с этими варварами… – Адриан, держа чарку у рта, доверительно наклонился к Багу. – Совершенно перестал думать о главном, да и силы потерял. Надо бы с женой на отдых съездить, к морю или в горы, или, может, к лесному озеру… луной полюбоваться… а я… – Он в очередной раз махнул рукой в пьяной безнадежности. – И чэнхуану александрийскому [26] челобитную о дне рождения дочери не подал… И вы знаете… С год назад обнаружил, что и Великую радость жене без пилюль не всегда доставить могу… Пилюли стал принимать! И кому это надо? – Выпил.
26
Адриан Ци имеет в виду бога-покровителя города (по-китайски он называется чзнхуаном). Чэнхуанами обычно становились после смерти вполне реальные люди, оказавшие данному городу некое крупное благодеяние, отстоявшие его от врага, или просто именитые и достойные горожане. По крайней мере так дело обстояло в старом Китае. Ван Зайчик нигде пока не упоминает об этом прямо, но по логике вещей чэнхуаном Александрии должен был бы быть сам святой благоверный князь Александр Невский.
– Пилюли? – механически спросил Баг, скупо закусывая. В каждой ордусской лекарственной лавке непременно имеется специальный отдел, в котором продаются самые разнообразные укрепляющие и тонизирующие средства, изготовленные из природных компонентов – от жэньшэня до яда змей, – призванные изгнать усталость, улучшить самочувствие в напряженные дни, облегчить состояние страдающих хроническими недугами, и многое другое, на все случаи жизни. Если страждущий все ж не обнаружит подходящего ему лекарства, то опытные знахари – как правило, покончившие с бродяжничеством даосы, – внимательно выслушав пульсы на руках, тут же приготовят необходимый состав.