Дело «Нерешительная хостесса». Дело сердитой плакальщицы. Иллюзорная удача
Шрифт:
— И что же? — холодно спросил судья Иган.
— Тон упомянутых сообщений неминуемо вселил в присяжных недоверие и предвзятость к подсудимому.
— Почему вы так считаете?
— Это с очевидностью следует из самого содержания названных статей, ваша честь.
— У вас имеются доказательства того, что присяжные их читали?
— Данный факт невозможно установить без непосредственного опроса, который, в свою очередь, лишь акцентировал бы внимание присяжных на теме опознания, что также не в интересах моего подзащитного, — сказал Мейсон.
— Хорошо. Что вы предлагаете?
— Я предлагаю распустить настоящий состав присяжных, признав его полномочия недействительными, и продолжить слушание дела с новым составом, предварительно изолировав присяжных на весь период судебного разбирательства.
— Одну минуту, ваша честь! — вскочив на ноги, заговорил помощник окружного прокурора Гарри Фритч.
Сделав ему знак замолчать, судья Иган обратился к Мейсону:
— У вас имеются объективные основания считать, что кто-либо из присяжных читал упомянутые вами статьи?
— К сожалению, я не имею возможности привести конкретные факты, ваша честь, но информация получила в прессе чрезвычайно широкую огласку. Если суд опросит присяжных — хотя такой опрос очень нежелателен, — читали ли они текущие газеты, то я осмелюсь утверждать, что по крайней мере девять из двенадцати ответов окажутся утвердительными.
— Присяжные были проинструктированы не читать сообщений, имеющих непосредственное отношение к делу, — сказал судья Иган.
— И естественно, не являясь провидцами, чтобы выяснить, имеет то или иное сообщение отношение к делу или нет, они должны были сначала его прочитать.
— Не обязательно, — возразил судья. — Я с вами не согласен и не считаю, что нам следует брать под сомнение добросовестность присяжных в плане выполнения ими наказа суда.
— Ваша честь, разрешите взять слово, — попросил Гарри Фритч.
— Я еще не закончил, — ответил Иган. — Итак, суд отклоняет предложение защиты о смене состава присяжных. Вы что-то хотели сказать, господин помощник окружного прокурора? Прошу!
На лице Фритча появилась ухмылка:
— Благодарю, ваша честь. Теперь в этом уже нет необходимости.
— В таком случае, если вам нечего сказать суду, то мне есть, что сказать вам, мистер Фритч. Хотя я и не знаю, каким образом информация об опознании Альберта Брогана просочилась в прессу, но я совершенно уверен, что, прими прокурор должные меры предосторожности, этого бы не произошло. У меня за плечами немалый опыт, и я знаю, что говорю. Допущенная огласка была, мягко выражаясь, весьма преждевременной. Подобный шаг нельзя квалифицировать иначе, как неблагоразумный. Кроме того, я склонен считать, что он был, по всей видимости, преднамеренным. В результате возникла ситуация, в которой защита обрела право подать апелляцию. Объясните, что помешало придержать информацию об опознании до тех пор, пока судебное разбирательство не закончится?
— Но, ваша честь, — возразил Фритч, — мы не имеем возможности контролировать средства массовой информации. Газетчики добывают сведения по своим каналам…
— Одним из которых является болтливость служащих окружной прокуратуры, — перебил судья Иган. — Если бы вы действительно приложили усилия к сохранению факта опознания в тайне, то, я уверен, вам бы это прекрасно удалось. Говоря «вы», я, конечно, обращаюсь не к вам лично, а к прокурорскому ведомству в целом. На этом, пожалуй, закончим спор. Пристав, пригласите присяжных.
Всем своим видом демонстрируя, что принятое им решение окончательно и обжалованию не подлежит, судья Иган метнул сердитый взгляд сначала на Фритча, потом на Мейсона и стукнул по столу председательским молотком.
Судебный пристав вызвал присяжных, которые снова заняли места на отведенной для них скамье.
— Заседание продолжается! — выкрикнул судья Иган.
— Если суд позволит, — начал Мейсон, вновь поднимаясь на ноги, — защита хотела бы удостовериться, что все свидетели выполняют распространяющиеся на них процедурные правила и что ни одно лицо, которому предстоит выступить свидетелем, в данный момент не находится в зале.
— А как насчет свидетелей, уже давших свои показания? — вежливо осведомился Гарри Фритч.
— Если вы абсолютно уверены, что они ни при каких обстоятельствах не будут вызваны вторично, то я не возражаю. Учтите, что я не позволю оставшемуся в зале свидетелю повторно занять свидетельское место.
— Обычно для лиц, закончивших дачу показаний, делается исключение, и им разрешают присутствовать.
— В данном случае такого исключения не будет, — сказал Мейсон. — Я требую точного соблюдения всех процедурных правил.
— Всем свидетелям по делу Альберта Брогана просьба покинуть зал суда, — постановил судья Иган. — Итак, начнем. Если не ошибаюсь, в пятницу мы прервались, когда перекрестный допрос Марты Лавины был в самом разгаре?
— Ваша честь, — заговорил Гарри Фритч, — во время этого перекрестного допроса возникла одна маленькая неясность, и, чтобы рассеять ее, я хотел бы, прежде чем мы двинемся дальше, просить у суда позволения вернуть на свидетельское место Родни Арчера, дабы он ответил всего на несколько вопросов, что в дальнейшем значительно облегчит разбирательство и окажет ощутимую помощь присяжным в их работе.
При этом Фритч исполнил небольшой полупоклон в сторону присяжных, тем самым как бы желая продемонстрировать, что делаемый им шаг продиктован исключительно заботой о них и вниманием к ним.
Судья Иган обратил взгляд на Мейсона:
— Думаю, что в данной ситуации мне лучше руководствоваться мнением защитника.
— Никаких возражений, — ответил адвокат. — Защита не менее обвинения заинтересована в прояснении фактов.
— Тем лучше, — заключил судья Иган. — Пусть мистер Арчер вернется на свидетельское место. Вы, миссис Лавина, как свидетельница, согласно установленным правилам не должны слышать его показаний, поэтому я прошу вас удалиться в комнату для свидетелей. Судебный пристав вызовет вас, когда будет нужно.