Дело Николя Ле Флока
Шрифт:
— Короче, — заключил шевалье, — они будут с вами предельно холодны и вежливы, но никогда не дадут понять, что они думают на самом деле. Наши люди, ну, те несчастные, которых послал Эгийон, сейчас пребывают в комиссариате на Боу-стрит под двойным надзором — полиции, устроившей пародию на правосудие, и самой что ни на есть гнусной черни. Впрочем, здешняя чернь всегда готова устроить какую-нибудь пакость французам, причем при совершеннейшем попустительстве местных властей. В плену держат капитана Беранже, двух приставов и двух стражников. А теперь поговорим о Моранде.
— Вы хорошо его знаете? — спросил Николя.
Эон пошарил рукой за
— Каждый божий день этот мошенник забрасывает меня письмами, где назначает мне свидания. Я встречаюсь с ним, выслушиваю его и, не имея возможности согласиться, пытаюсь вразумить его. Должен сказать, до сих пор слова мои падали на неплодородную почву. Иначе говоря, я палил из пушки по воробьям. У него совсем нет чувств: отец его умер от горя, и он сделал все, чтобы отправить на виселицу собственную мать. Пробыв почти год под замком в обители Армантьера, он бежал в Англию, где и нашел удобное пристанище. Но, поверьте мне, его вздернут в Тайберне [28] , и он станет благословлять своими короткими ножками лондонскую шваль, явившуюся полюбоваться, как его длинный и толстый язык вывалится у него изо рта и с него закапает яд.
28
Предместье Лондона, где стояла виселица.
— Что вы можете сказать о его характере?
— Он не получил должного воспитания, поэтому манеры у него дурные. Он в долгах, как в шелках, не знает, чего бы еще такое придумать, чтобы расплатиться с кредиторами. Ну, а в повседневной жизни это хороший муж и добрый отец. Его непомерное честолюбие и посредственные способности заставляют его копаться в грязи, и вольно или невольно нырять в нее с головой, не прислушиваясь ни к каким доводам. Он никогда не нападает в открытую, скорее жалит то тут, то там, словно пес, что бежит за вами и кусает вас за пятки…
Эон вытянул носок сапога и наклонился к нему, словно желая полюбоваться на свое отражение в начищенной до блеска коже.
— Он рассказал мне о похождениях мошенников, прибывших из Парижа убить его, — продолжал шевалье. — Я попытался внушить ему, что в этом повинен он сам. Я давно предупреждал его, что все неприятности, кои в любую минуту могут с ним случиться, он наживает на свою голову исключительно по собственной воле. Наконец я прямо предложил ему поискать других персонажей для своих статей, нежели нынешняя королевская любовница и ее предшественница, и на них упражнять свое мерзкое перо и изливать свой яд.
— И что он ответил?
— Увы, маркиз, он буквально облаял меня, словно бешеная собака. Не стану описывать подробности, вскоре вы сами во всем убедитесь. Прощаясь, он просил меня передать герцогу д'Эгийону и «всей его придворной клике», что ему наплевать и на них, и на их интриги, и на их клевретов. Мне удалось уговорить его подождать публиковать пасквиль, однако он не отказался от своих планов. Представляете, он накропал рассказец о коварных происках наших людей, и 11 января его напечатала «Морнинг Пост энд Дейли Адвертайзер». Стремясь привлечь на свою сторону правосудие, он хочет заставить его отомстить за причиненные ему неприятности. Я был вне себя, когда уходил от него и предупредил его несчастную жену, показавшуюся мне весьма обеспокоенной, дабы она предостерегла своего супруга от неосмотрительных шагов, кои могут иметь бедственные последствия и для нее, и для их детишек.
— И вы считаете, что я смогу справиться с поставленной задачей? — усмехнулся Николя.
Хохотнув, шевалье звучно шлепнул себя по ляжкам.
— Как знать! Не отчаивайтесь. С птицей такого полета все возможно. К тому же другие тоже будут пытаться. Впрочем…
— Впрочем?
— Несмотря на неприглядный внешний вид, он отнюдь не сумасшедший. Хотя история с присланным отрядом французов и обеспокоила его, он предпочитает смеяться над этой жалкой эскападой. Поговорите с ним. Даже если вы не добьетесь результатов, по крайней мере, подготовите почву для дальнейшего наступления. Кроме того, мне поручили сообщить ему, что вы посланец короля, а не эмиссар герцога д'Эгийона, так что он об этом знает. У меня свои источники информации, у него — свои, и они иногда пересекаются. Кстати, маркиз, по слухам, за вами по пятам мчатся гончие, так что у вас есть основания снискать расположение Моранда! Но в Англии лисице иногда удается удрать от охотников. И я желаю вам того же. Кстати, вы вооружены?
— Да, шпага и пистолет.
— Если возникнет нужда, могу вас снабдить. У меня лучшие клинки во всем Лондоне. Вы знаете, что я был учеником Дюмоншеля и Руссо, лучших учителей фехтования в Париже?
И он гордо выпрямился во весь свой небольшой рост.
— Не доверяйте никому и ничему, — продолжал он. — Моранд будет с вами почтителен, но засыплет неудобоваримыми предложениями, не попадитесь на его удочку. Он игрок, азартный игрок, и сейчас ведет рискованную игру, которая поглощает все его мысли.
— Когда я смогу его увидеть?
— Завтра, разумеется. Госпожа Вильямс вам сообщит. Он намеревался принять вас у себя. Но это довольно опасно. Лучше я организую что-нибудь на нейтральной территории.
И он с затаенной жалостью посмотрел на Николя и сочувственно ему улыбнулся.
— Не рискуйте зря, страх иногда является прекрасным советчиком, и прислушаться к нему порой очень полезно. Нас, готовых бороться за интересы Его Величества, лучшего из королей и моего блистательного тайного покровителя, не так уж много…
Не сумев скрыть волнения, Николя изумленно взглянул на сидевшую перед ним загадочную личность.
— Ах! — воскликнул д'Эон, — я и забыл… Наше посольство сейчас увязло в некоем деле, коим мне тоже приходится заниматься, и я боюсь, как бы оно его не провалило. По возвращении из Лондона вы наверняка увидите короля. Передайте ему от меня, что господин Флинт, тот самый, что в 1736 году совершил путешествие в Китай, в 1759-м прошел по Великой Китайской стене, но не сумел попасть в Пекин, а потом долго сидел в китайской тюрьме, все еще размышляет над нашими предложениями. Он сообщил мне, что после того как он высадился на берег, английское судно водоизмещением в сто тонн и с экипажем в двенадцать человек, на котором он совершил свое плавание, словно растворилось.
— Я непременно все передам, — ответил Николя, пытаясь понять, о чем идет речь.
— Это еще не все, — молвил Эон. — Насколько я понял, сведения, собранные англичанами в Китае, крайне для нас важны. Но они утрачены — за исключением тех, что сохранились в голове господина Флинта, утверждающего, что он все запомнил, и прежде чем вернуться обратно на вышеупомянутом судне, досконально изучил те земли и моря.
— Но в чем суть ваших переговоров? — спросил Николя. — Простите, если мои вопросы кажутся вам излишне назойливыми.