Дело о Черном Удильщике
Шрифт:
Помещение разорвал душераздирающий женский крик, наполненный страхом, гневом и отчаянием. Вопль вылетел в открытую дверь и, казалось, достиг бы самого горизонта, если бы не наткнулся на препятствие в виде стоящего в проёме пирата.
— Сара… — распластавшийся на полу мужчина протянул руку к плачущей жене. Из его рта вырвался влажный булькающий хрип.
— Аспер! — женщина двинулась вперед, но остановилась, заметив, что муж отрицательно качает головой. Она сделала два шага назад и снова закричала, глядя в уродливое лицо убийцы.
Марван заметила, что взгляд пирата скользнул по ней, и спряталась за спину матери. Закрыла
— Раз, два, три, четыре, пять,
Вам меня не напугать.
Знаю я большой секрет,
Помню правильный ответ— –
В самом деле, в самом деле,
Ничего этого нет.
Но ужасы не прекратились. Марван поняла, что не спит и всё происходит наяву. Пират улыбнулся, обнажив ряд гнилых зубов, и, наступив на тело мужчины, рывком вырвал из его спины нож. Неприятно чавкнуло. Рубашка отца вмиг пропиталась багряной кровью.
— Ублюдок! — взревела Сара и плюнула захватчику в лицо.
Мародер лишь оскалился и, облизнув потрескавшиеся губы, медленно вытер плевок ладонью. Нащупав за своей спиной дочь, женщина отступила еще на шаг. Потом еще на два. Ловушка захлопнулась: Марван и Сара уткнулись в приоткрытый ящик комода. В тесном помещении каюты бежать было некуда. Двигаясь рывками, убийца подходил ближе. Его рот был широко разинут, распухший серый язык медленно ворочался в смердящей пасти, а грязные руки, покрытые татуировками, тянулись к молодой женщине. Он жадно впивался взглядом в округлость её бедер и тихо посмеивался своим гадким мыслям.
— Не подходи! — предупредила мать, крепче прижимая к себе ребёнка.
Сара бросила отчаянный взгляд на мужа, который неподвижно лежал в луже собственной крови. Захватчик обернулся на шум снаружи, и этого мгновения хватило, чтобы совершить решающий выпад. Женщина бросилась вперед, ударила нападавшего каблуком сапога в колено. Нога пирата звучно хрустнула, и налётчик, издав оглушительный вопль, упал и выронил из рук нож. Мать быстро подобрала оружие и решительно полоснула лезвием возле мерзкого лица. Потом с силой ударила нападавшего рукоятью в висок. Убийца застонал, схватившись за голову. Марван увидела, как на дощатый пол шмякнулся кусок окровавленного уха. Девочка закрыла рот рукой, сдерживая подступающий рвотный позыв. Пират завалился на бок и медленно, словно грязная жижа, растёкся по полу. Сара ткнула ублюдка носком сапога под ребра, и его тело тяжело покачнулось.
Марван втиснулась в узкую щель между кроватью и тумбочкой и беззвучно плакала, наблюдая за матерью. Та присела возле отца и, с трудом перевернув мужчину, прислонила голову к его широкой груди. На секунду замерла, желая услышать сердцебиение. Подол её бежевого платья пропитался кровью, руки дрожали. Сара вцепилась пальцами в воротник рубашки мужа и, захлебываясь плачем, надрывно закричала, уткнувшись ему в шею. Её дикий, утробный рёв донесся до ушей Марван, и та, не сумев сдержаться, извергла на себя содержимое желудка.
Мать оторвалась от безжизненного тела и взглянула на свою ошарашенную маленькую дочь. Пошатываясь, встала. Дверь была открыта настежь, и с палубы доносились оглушительные вопли, топот и мерзкие смешки. Женщина осторожно выглянула наружу. Повсюду царил хаос: в разных местах, истекая кровью, лежали убитые матросы,
— Это не грузовое судно! — задыхаясь, басисто прокричал капитан, обращаясь ко всем разом. — Вы не найдете тут ценностей — мы везем ихтиологические образцы для научно-исследовательской деятель…
Он не успел договорить и опустил голову, оглядывая резную рукоятку ножа. Лезвие беспрепятственно прорезало ткань и глубоко вошло в плоть. Капитан растерянно поднял взгляд на своего убийцу. Тот засмеялся как сумасшедший и резко вытащил оружие, нарочно потянув его вверх. Капли крови брызнули в разные стороны. Разлетевшись, впечатались в морщинистую кожу и остались алеть на загорелых щеках урода. Капитан схватился за живот и попятился. Споткнувшись о якорный канат, упал спиной на узкую кромку борта и, хватая руками воздух, полетел в море.
Сара развернулась и быстро окинула каюту взглядом. Судорожно соображая, что делать дальше, заозиралась по сторонам. Казалось, стены и без того маленькой комнаты еще ближе сдвинулись друг к другу. Стало тяжело дышать. Женщина хотела захлопнуть дверь, но в последний момент в щель проскочил нос сапога, отнимая хрупкую надежду укрыться от снующей по кораблю смерти. Марван увидела, как мать медленно поднимает голову, глядя в узкий просвет, и спряталась под кровать. Замерла, слушая звуки неравной борьбы.
— Возьми! — послышался хриплый мужской бас и частый перестук каблуков. — Оставим! Хорошенькая!
Марван слышала, как яростно кричит и отбивается мать, но страх так крепко завладел детским сердцем, что девочка оцепенела. Вопль матери постепенно стихал и в конце концов растворился в общем гвалте.
Дверь захлопнулась, и в комнате воцарилась тишина. Девочка задержала дыхание: она чувствовала — в помещении кто-то есть. Грузно ступая по дощатому полу, человек остановился возле кровати. Марван разглядывала сапоги незнакомца: блестящие, чёрные, лаковые, без единой пылинки на лоснящейся коже. Девочка закрыла рот ладонью, боясь, что дыхание выдаст её местонахождение. Мужчина довольно хмыкнул, задвигая ящик комода, в котором по-прежнему лежали аккуратно сложенные детские вещи. Медленно опустился на одно колено и, наклонившись, заглянул под кровать. Марван встретилась с ним взглядом. Правый глаз пирата был подернут белой, мутной, словно туман, плёнкой и как будто светился в темноте. Мужчина с минуту рассматривал испуганного ребенка. Заметил тонкий, пахучий ручеёк, заструившийся по полу, и, зло усмехаясь, произнёс:
— Сказки не врут. С возвращением, птичка.
Он поднялся и с нескрываемым сожалением проговорил:
— Правила едины для всех: отмеченная богом душа навсегда принадлежит создателю, и только он один вправе распоряжаться твоей жизнью. Живи и здравствуй, пернатая.
Человек вышел, и дверь с грохотом захлопнулась. Лежа в луже собственной мочи, чувствуя запах запекшейся крови, пота и страха, Марван закрыла глаза и долго плакала, пока силы не покинули её худенькое, совершенно не готовое к жестоким потрясениям тело.