Шрифт:
Пролог
22 августа 2012 г. Среда, три часа ночи.
Эта ночь в городе Верхне-Волчанске, как и многие другие ближе к началу осени, выдалась тёмной, тихой, благоухающей ароматом шиповника, в изобилии разросшегося вдоль домов. Дождь уже закончился, но ветер то и дело стряхивал с листвы на асфальт крупные капли. Во дворе, образованном тремя кирпичными пятиэтажками, обвис, натянув верёвку, насквозь промокший пододеяльник, оставленный на просушку кем-то недальновидным.
Горел фонарь. На дороге шевелились и колыхались тени от крон. Большой полосатый кот не
Крайнее правое окно на четвёртом этаже выделялось особенно густой темнотой. Ни луна в нём не отражалась, ни блики от фонаря, словно стекло заклеили плёнкой. Хотя позже соседи подтвердили, что в детской комнате у семьи Пилипчук висели самые обычные шторы и тюль.
Распахнулась створка, из пустого провала потянулся дымок. Странный дымок, совсем непохожий на чад от подгоревших котлет или струйку тумана, выпущенную измученным бессонницей курильщиком. Серые завихрения словно вытекали из окна, грязной половой тряпкой размазываясь по стене. Между дымных щупалец на подоконник скользнула чёрная, окутанная клубящимися нитями рука. Вслед за ней из проёма высунулась такая же чёрная и бесформенная голова, покрутилась влево-вправо, будто осматриваясь. Темнота выбралась наружу, повисла громадной чернильной каплей и сорвалась вниз. Во дворе заверещала сигнализация.
На крыше машины, гудевшей и заполошно мигавшей жёлтыми фарами, распласталась клякса. Дрогнула, ожила, сползла через капот на асфальт, оставив после себя изрядную вмятину. Сложилась в сгорбленную фигуру с руками, ногами и длинной бородой. Вокруг существа крутились полупрозрачные кольца, то складываясь в подобие рваной одежды, то разделяясь на текучие завитки.
Полосатый кот, до этого мужественно шипевший из-под днища автомобиля, не выдержал, прыснул на улицу и скрылся в кустах. Другой свидетель прыжка – мальчишка детсадовских лет, прилипший к стеклу в доме напротив, – исчез из виду, спрятавшись в глубине комнаты. Ожившая тьма метнулась через дорогу и свернула за угол. Улица опустела.
…До тех пор, пока через четверть часа у подъезда, где горела уже половина окон, не притормозил полицейский бобик, белый с синей полосой. Хлопнули дверцами люди в одинаковых чёрных куртках, прогрохотали по ступеням тяжёлые берцы. Спустя пару минут самый молодой из них вывалился из подъезда, бледный до синевы. Часто и глубоко задышал, а потом стянул форменную кепку, подставив ветру влажное от пота лицо.
Глава 1. Вызов
Пока на перекрёстке горел красный, Егор расстегнул брошенный на соседнее сиденье рюкзак и вытащил термос. Внутри ещё что-то бултыхалось, повезло. Он отвинтил крышку и в три глотка допил холодный, поганый на вкус кофе с осадком на дне. Вчера вечером пришлось покататься с парнями из ППС, да так основательно, что из своего рабочего УАЗика Егор выбрался далеко за полночь, пошатываясь от усталости и едва не засыпая на ходу. Даже домой ехать не захотел, завалился в комнате отдыха на привычном к такому повороту диване.
Разбудило его мерзкое пиликанье мобильного. Егор простонал: «Да успокойтесь уже, черти!» и перевернулся на другой бок. Но черти не успокоились, пока не услышали злое и хриплое: «Одинцов. Слушаю!».
Звонила Галина Михайловна, одинокая бабулька, живущая на подшефном Егору участке. Галина Михайловна вела небольшое хозяйство, а потому вставала затемно и думать не думала, что на часах половина шестого, а кто-то вчера устал, как собака, и надеялся поспать хотя бы до восьми.
– Внучек, родненькай, приезжай! Да что ж это такое… Как земля извергов таких только носит… Хося, Хосечка! Что же это, а?
– Галина Михайловна, успокойтесь, всё будет хорошо. Расскажите по порядку, что произошло?
Увещевания не подействовали. Причитания превратились в горький, по-старушечьи жалобный плач. Егор наморщил лоб, соображая, что за Хося мог расстроить бабульку. Кажется, в Знаменке жил узбек по имени Хасан, работал на лесопилке. Тихий, непьющий. Нет, не то. Вспомнил – поросёнка Галины Михайловны звали Хосе Игнасио, в честь героя какого-то древнего сериала.
– У вас свинью украли?
– Не украли! Миленькай, приезжай! Некого больше позвать, одна я осталася! Господи помоги…
Поняв, что по телефону подробностей не узнать, Егор со словами «Буду через полчаса» сбросил вызов. Сполз с дивана, наскоро ополоснулся холодной водой и поехал. А что делать? Галина Михайловна никогда не дёргала его по пустякам. Раз позвонила – значит, случилось что-то серьёзное.
Участковый уполномоченный старший сержант Егор Одинцов убрал термос в рюкзак, дождался зелёного света и свернул с более-менее приличной дороги на разбитую в хлам грунтовку. За лобовым стеклом затрясся горизонт, окрашенный первыми лучами рассвета. «Эх, права Светка. Какая с моей работой личная жизнь…» – Егор посмотрел на подаренный бывшей девушкой ароматизатор, болтавшийся на зеркале заднего вида. На этикетке значилось: парфюм «Ванильная нежность». Вот тебе и нежность – машина подскочила на очередном ухабе, жёсткой сидушкой наподдав Одинцову под зад. Из-за приторного запаха захотелось есть. Давно пора было выкинуть вонючку, да всё как-то жаль.
Провалившись в яму с дождевой водой, УАЗик взревел движком и принялся бодро карабкаться вверх. Из-под колёс полетела щебёнка и фонтанчики жидкой грязи. Хорошо, что за участком закрепили автомобиль. Некоторым коллегам приходилось утюжить улицы на своих двоих. Верхне-Волчанск – город маленький, сто с лишним тысяч человек всего, вот и бюджет у полиции соответствующий. Но Егору досталась окраина: пара кварталов с новостройками, пустырь с гаражами, садовое товарищество «Дружба», а ещё район «Краснознамённый», прозванный для краткости Знаменкой. Пешедралом такую территорию не обойдёшь. Тем более, Знаменка была городом только по бумагам. А на деле – село селом, с покосившимися заборами, кривыми яблонями и глупыми курами, вечно лезущими под колёса. Именно туда участковый и направлялся, надеясь обернуться до утренней планёрки.
Егор гуденьем клаксона спугнул козу, увлёкшуюся объеданием крапивы, проехал улицу до конца и заглушил мотор. Тут и там из приоткрытых ворот торчали головы соседей. Ну хоть ребятня не успела проснуться… У калитки караулила Галина Михайловна, из-за многослойной одежды похожая на слепленную из придорожного снега бабу. На ней был халат, на халате – серая куртка, на куртке – тёплый стёганый жилет, а поверху конструкцию укутывал пуховый платок. Участковый неуклюже выбрался из машины. Так-то УАЗ – нормальный агрегат, но с ростом и плечистостью Одинцова даже он маловат.