Дело о краже на дороге
Шрифт:
– Да, мистер Мейсон.
– Это записка. Пожалуйста, внимательно посмотрите и ответьте, ваш ли это почерк?
Марта Лавина взглянула на листок, потом вдруг вцепилась в свою сумочку, потупилась, затем снова подняла глаза, прикусила нижнюю губу и отчаянным взглядом обвела зал суда.
– Это вы написали? – спросил Мейсон.
– Нет, сэр.
– Вы знаете, чей это почерк?
– Я… я… я…
– Ваша честь! – воскликнул Фритч. – Я протестую! Адвокат пытается вести перекрестный допрос своего же свидетеля!
– Протест отклоняется, – постановил Иган. –
– По-моему, это почерк Родни Арчера.
– Миссис Лавина, а когда вам была передана эта записка?
– Постойте! – воскликнул Фритч. – Ваша честь, я протестую! Еще никто не доказал, что свидетельница вообще когда-либо обладала этой запиской. К тому же непонятно, какое отношение эта записка может иметь к рассматриваемому делу. И вообще мы снова имеем дело с тем, что защита самым бессовестным образом снова ведет перекрестный допрос своего же свидетеля.
– Протест отклоняется. Свидетельница, отвечайте на вопрос, – повторил судья.
– Вы можете ответить на этот вопрос? – спросил Мейсон. – Когда к вам попала эта записка?
– Я… в субботу утром.
– Кто вам ее передал?
– Мистер Арчер.
– Где?
– В кабинете мистера Фритча.
– Ваша честь, – вмешался Фритч, – совершенно ясно, что все эти вопросы направлены на то, чтобы сбить свидетельницу с толку и ввести ее в замешательство. Мне также хотелось бы любезно напомнить, что перекрестный допрос данной свидетельницы уже проводился. Обвинение закончило вызов своих свидетелей.
– Мне есть что ответить на ваши возражения, – заявил судья Иган, – хотя, разумеется, еще слишком рано делать какие-то выводы. Когда адвокат защиты в первый раз обратился к суду с просьбой продолжить перекрестный допрос, я, как и обвинение, почти не сомневался, что это не более чем попытка защиты выиграть время. Теперь же становится вполне очевидно, что все гораздо серьезнее. Мистер Мейсон, я хочу спросить вас, была ли эта записка в вашем распоряжении до начала последнего перерыва?
– Нет, ваша честь.
– У вас ее не было, когда обвинение прекратило вызов своих свидетелей?
– Нет, ваша честь.
– В таком случае, мистер Мейсон, я хочу предложить вам обратиться к суду с повторной просьбой и еще раз вызвать свидетельницу Марту Лавину для перекрестного допроса.
– Я протестую! – воскликнул Фритч. – Это противоречит процедурным правилам! Обвинение закончило вызов своих свидетелей. У мистера Мейсона была возможность для проведения перекрестного допроса этой свидетельницы, во время которого он полностью исчерпал перечень своих вопросов к ней. А теперь, выступая с подобным заявлением, мистер Мейсон тем самым нарушает установленный порядок и расписывается в собственной неорганизованности.
– Насколько я помню положения закона, – возразил судья Иган, – в подобных случаях суду предоставляется полное право действовать на свое усмотрение. И суд намерен удовлетворить просьбу защиты. Суд также напоминает вам, мистер Фритч, что если после того, как мистер Мейсон задаст свои вопросы, вы захотите представить некие дополнительные показания,
Мейсон снова обратился к Марте Лавине:
– Значит, это почерк мистера Арчера. И мистер Арчер передал вам эту записку в субботу утром в офисе мистера Фритча. Это так?
– Да, – немного поколебавшись, кивнула она.
– И вы ее прочли?
– Да.
– Теперь мне хотелось бы обратить ваше внимание непосредственно на текст записки…
– Ваша честь, я протестую! – вмешался Фритч. – Я протестую против представления данной записки в качестве улики и прочтения ее перед присяжными. Она не внесена в список вещественных доказательств.
Мейсон заметил, что судья Иган колеблется.
– Пожалуй, сначала я сам взгляну на эту бумагу, – произнес он.
Адвокат передал записку судье. Иган пробежал глазами по строчкам, и его взгляд стал еще более суровым.
– Протест обвинения принимается, – оповестил он, – но у защиты есть возможность сформулировать свой вопрос иначе. Конечно, потребуется провести дополнительную экспертизу, прежде чем данная записка будет признана полноценным вещественным доказательством, однако уже сейчас несомненно, что она может послужить основой для ведения дальнейшего перекрестного допроса свидетельницы с целью опровержения ее прежних показаний. Продолжайте, мистер Мейсон.
– Миссис Лавина, – сказал Мейсон, – вы неоднократно заявляли, что за минувшие выходные не общались с мистером Арчером.
– Я заявляла, что не разговаривала с ним.
– Но тем не менее вы с ним общались?
– Ну… смотря что под этим подразумевать.
– Он пытался связаться с вами?
– Он передал мне эту записку.
– Итак, – продолжил адвокат, – теперь я прошу вас припомнить, что вы заказывали в ресторане в тот вечер, когда было совершено нападение.
– Я была там с мистером Арчером. Мы ели французские жареные креветки. И заказали бутылку красного чилийского вина.
– А какой дорогой вы добрались от ресторана до того места, где на вас было совершено нападение?
– Мы проехали по бульвару Харви, затем свернули на Мюррей-роуд, оттуда на бульвар Кристуэлл, где все и случилось.
– Значит, – подытожил Мейсон, – в субботу утром вы получили от мистера Арчера письменное напоминание, в котором, в частности, говорилось:
«Мы поужинали в «Золотом льве». Я заказал для себя «филе миньон» с кровью. Мы пили красное чилийское вино. Точную марку вы не запомнили, но точно знаете, что оно было из Чили. Для себя вы выбрали французские жареные креветки. Выйдя из ресторана, мы сели в машину и поехали по бульвару Харви, после чего через Мюррей-роуд выехали на бульвар Кристуэлл, где на нас было совершено нападение. Я тогда как раз собирался закурить сигарету и от неожиданности выронил прикуриватель, который упал на обшивку сиденья…»