Дело о настойчивом привидении
Шрифт:
Глава 4
***
Леди Марчей приехала с утра. Астралия едва успела убрать со стола после завтрака, как раздался стук дверного молотка.
— Иди открывай! — ехидно улыбаясь, скомандовал мастер Вивелли. — Спорим, это леди?
— В такую рань? — возразила Астралия, но послушно пошла к двери.
На пороге действительно стояла леди Марчей. Девушка со всем положенными церемониями проводила ее в гостиную и побежала «докладывать» хозяину дома.
Мастер Вивелли, ждал в кабинете. Услышав громко произнесенное «Благородная леди Марчей к мастеру Вивелли по личному делу», совершенно по-мальчишески показал своей помощнице язык, но сразу же натянул на лицо маску серьезности и вышел навстречу гостье. Раскланявшись, мастер Вивелли галантно взял ее под руку и повел в кабинет. По дороге небрежно бросил:
— Страл, приготовь нам кофе! И сливок, сливок не забудь!
Астралия юркнула на кухню, из которой было слышно все, что происходит в кабинете. Видимо, мастер Вивелли хотел, чтобы и она послушала разговор, но так, чтобы не смущать леди своим присутствием. Когда девушка внесла поднос с кофе, сливками и сладостями, гостья замолчала на полуслове и продолжила говорить лишь после того, как за девушкой закрылась дверь.
Впрочем, из экспрессивной тирады, выданной эльфийкой по поводу исчезновения «этой неблагодарной девчонки» нового Астралия узнала не так уж много. Стало лишь понятно, почему отъезд племянницы так возмутил леди Марчей.
Оказывается, заботливая тетушка уже позаботилась о женихе для Ивинки. Один из соседей Марсалея Тиротти, лорд-благословляющий больших земельных угодий, родился практически бесталанным. Для семей благословляющих это — настоящая трагедия. Если у земли нет души, то урожаи падают, и арендаторы не могут платить установленные суммы. А некоторые, особенно из смешанных семей, владеющие даром, вообще отказываются от договоров с лордом. Разрешить ситуацию можно двумя способами. Или лорд уступает свое место кому-то из талантливой родни, ежели такая, конечно, находится. Или — и это лучший вариант — женится на сильной благословляющей, и тут уже чистота ее крови совершенно не важна. Проблема откладывается на поколение, потому что дети бесталанного эльфа и полукровки далеко не всегда наследуют материнский дар.
Ивинка идеально подходила на роль невесты. В монастыре определили ее талант как «изрядный», она могла взять под свое покровительство несколько десятков деревень и хуторов со всеми пахотными и прочими землями. Лорд Марсалей даже готов был дать дочери свое имя, что считается великой честью. Соседу Тиротти уже были сделаны намеки, он собирался нынешнюю зиму провести в столице, чтобы как бы случайно встретить Ивинку на одном из балов, на который тетушка ее приведет...
Бегство юной магички ставило сестру и брата Тиротти в неловкое положение. Могут пойти слухи, что Тиротти не умеют держать слово!
— Неблагодарная, мерзкая девчонка! — бушевала леди Марчей. — Мы ее приняли, не оставили вниманием, не побрезговали! Я заботилась о ней, как о родной дочери! Я старалась, чтобы мы были близки, как подруги! А она! Она!
Впрочем, о «близость» и «доверительные отношения» существовали разве что в воображении леди Марчей.
— Мы с Ивинкой были как две сестренки-близняшки, всюду вместе, всюду вдвоем, — с надрывом в голосе повторяла эльфийка. — А она предала нашу дружбу!
Однако по-настоящему леди ничего не знала о своей племяннице. Мастер Вивелли попытался расспросить гостью о знакомых и Ивинки — леди Марчей принялась рассказывать о благородных домах, в которые «ввела» девушку. Видимо, два года подряд леди таскала племянницу по всяким балам и суаре у своих подружек, совершенно не заботясь о том, насколько той это интересно. А вот о том, чем занималась юная полукровка в лечебнице, тетушка не знала:
— Сейчас модно ходить на службу в императорские заведения, — благородная леди так презрительно фыркнула, что Астралия на кухне без труда представила скривившееся лицо эльфийки. — Я не препятствовала. Говорят, там бывают младшие отпрыски из лучших домов, можно завести полезные знакомства. Но что она там делала? Нет, не знаю, она что-то рассказывала, но я не вникала. Это все так пошло! Эта новая мода такая... неблагородная!
Ничего не смогла сказать тетушка и о картинах, что рисовала племянница:
— Она написала мой портрет... мило, но простовато. Нечистая кровь не дает понимать настоящую элегантность. Поэтому я и не предлагала ей писать портреты моих подруг. Хотя такое развлечение могло бы упрочить ее положение в обществе. Знаете, когда леди позируют, они любят поговорить. Но — нет. Вряд ли бы ее работы понравились настоящим леди.
— А что Ивинка рисовала обычно? — спросил мастер Вивелли, надеясь хоть тут найти какую-то зацепку к тому, куда могла исчезнуть девушка.
— Всякие пустяки, — ответила леди Марчей. — Какие-то пейзажи, сельские домики... в общем, пустяки.
Старик Вивелли хмыкнул и постарался вернуть разговор к вопросу о том, зачем все же леди Марчей нанесла ему визит.
— Как зачем? — с возмущением ответила эльфийка. — Вы должны открыть склеп лорда Оортона в присутствии полиции. Так сказал этот... как его... этот противный мальчишка-дознаватель, какой-то полугном, а туда же — указывал мне, к кому мне идти!
Мастер Вивелли подозрительно быстро согласился помочь гостье. Видимо, ее жалобы на «этих холодных, бесчувственных полицейских» и племянницу-предательницу так ему надоели, что он был готов на все, что угодно. Поэтому старик крикнул:
— Страл! Иди сюда!
Астралия метнулась в кабинет, причем не через малозаметную дверь из кухни, а через парадную — из гостиной.
— Страл, быстренько беги к будке у ворот на кладбище, найди там сержанта Бусняра. Пусть отрядит полицейского, который будет присутствовать при вскрытии склепа.
***
Понятие «быстренько» никак не относилось к леди Марчей. Поэтому Астралия успела дойти пешком до полицейского поста, втолковать сержанту — седоусому толстяку — что ей нужно, и вместе с ним дойти до склепа лорда Оортона, да еще прождать около склепа добрые четверть склянки, пока эльфийка с мастером Вивелли доехали туда в карете.
Дожидаясь господ, Астралия несколько раз обошла вокруг склепа, с интересом рассматривая сооружение. Оно представляло из себя каменный куб высотой в добрый десяток локтей, вертикальные грани которого украшали бронзовые барельефы, изображающие какие-то батальные сцены. А на плоской верхней грани ваятель поместил фигуру эльфийки в старинном платье с длинными лентами на рукавах, делавшими их похожими на птичьи крылья. Девица лила из мраморного кувшина мраморную воду — символ быстротечности жизни.