Дело о неуловимом призраке
Шрифт:
— Подождите меня на этом месте, пожалуйста. Я сейчас, я мигом, — и Ромка побежал назад к пятиэтажкам.
Поднявшись на второй этаж, он подошел к квартире Софьи Яковлевны, выдернул из подкладки своей куртки темную нитку и прикрепил ее у порога одним концом к дверному косяку, другим — к самой двери маленькими кусочками жвачки.
«Не помешает знать, ходит сюда кто-нибудь или нет», — подумал он, а затем так же бегом вернулся назад и сочувственно произнес:
— Вот гад, да?
Но Эля уже пришла в себя. Она пожала плечами, затем
— Неужели это сделал какой-нибудь «пират», то есть представитель подпольной фирмы, чью кассету я сегодня приобрела? Странно… И как он мог за нами проследить? Да и зачем? Какими, интересно, мыслями он мог при этом руководствоваться? Я ведь могу снова ее купить и на Горбушке, и в любом другом месте — нет проблем. Или это просто воришка, он таким вот образом промышляет, и ему все равно, что красть?
— Скорее всего так, — сказал Ромка. — С Горбушки за нами ни один скутер не ехал, я бы заметил.
— И мамину кассету упер, а мы ее так долго искали. И подушечку для Софьи Яковлевны, — с сожалением вздохнула Лешка.
— Ну, это-то как раз пустяки. Мы сейчас пойдем и купим похожую подушку, старушка и не заметит подмены. А за кассетами в следующий выходной снова на Горбушку прогуляемся. Я к этому времени еще не уеду, а вам, как я поняла, там понравилось.
— Очень! — подтвердил Ромка, вспомнив сосиску. Эля открыла свою сумку и проверила ее содержимое.
— Деньги на месте, карточки кредитные тоже, о чем горевать? О нескольких кассетах? Ерунда, — успокоила она сама себя и снова подняла руку, подзывая машину.
— Сейчас я вас домой завезу, а в больницу к Софье Яковлевне одна поеду? — спросила она.
— А можно мы с тобой? — спросил Ромка. Эля с удивлением взглянула на мальчишку.
— Конечно, если хотите. Только по дороге за подушечкой заедем. Надо остановиться около какого-нибудь универсального магазина.
Пока Эля выбирала подушку, Ромка, оглянувшись вокруг, словно его кто-нибудь мог слышать, прошептал:
— Лешка, мне кажется, что у нас вовсе не из-за этих дурацких кассет пакет увели, а из-за этой самой подушки. Он, то есть тот, кто что-то у бабушки ищет, решил, наверное, что это что-то у нее, возможно, в подушке. Или в том, что мы несем в пакете. Он же не знал, что у нас там купленные кассеты и подушка для больницы. Думал, поди, что мы нагрузились ее самым ценным имуществом.
Девочка согласно кивнула.
— Я тоже так думаю. Ты когда меня спросил, не заметила ли я чего у этого вора, когда он Элин пакет хватал, то я при ней говорить не стала.
— И что? — схватил ее за плечо брат.
— Ромка, у него кроссовки точь-в-точь как у тебя, они белым цветом сверкнули. А на скутере справа царапина черная, как семерка без палочки. Представляешь?
Ромка подскочил на месте и потряс сестру за плечи.
— Лешка, ты молодец. Должно быть, это тот самый «бомж», которого я на мусорке встретил.
— Вот именно. А ты эту подушечку успел проверить? — спросила девочка.
— Конечно.
— Знаю, — сказала Лешка. — Помнишь, как мы думали, и не только мы, а и некоторые другие, что в том украденном перстне, который мне потом подарила Маргарита Павловна, настоящий алмаз, а не горный хрусталь, как потом оказалось? И сколько из-за этого прошлым летом всяких событий произошло?
— Помню, — кивнул Ромка. — А потому я и хочу посмотреть, обратит ли Софья Яковлевна внимание на то, что подушка другая. Если она туда свой бриллиант сунула, то какая бы больная ни была, а должна заметить. Иначе почему соседка сказала, что она с ней никогда не расстается?
— Так вот зачем ты в больницу собрался!
— И что? Я же, в конечном итоге, ее сокровища спасти хочу. И узнать еще, какой гад ее так напугал.
— Но она же говорить не может!
— Но как-то она реагирует! Попробуем хоть что-то понять!
Их разговор прервала Эля.
— Замечательная думочка, да? Пуховая, — сказала она, показывая им покупку. — Надеюсь, не хуже, чем прежняя.
— Не хуже, — подтвердил Ромка. — Интересно, понравится ли она Софье Яковлевне? Как ты думаешь, она хоть что-нибудь сможет нам сказать?
— Не знаю, посмотрим, — ответила Эля.
Ромка с Лешкой, облачившись в белые халаты, вслед за Элей робко вошли в палату, где лежала старушка. Палата и в самом деле замечательная. На полу совсем новый коврик, в углу телевизор с плоским экраном, а на небольшом столике возле окна с красивыми шторками — телефон и ваза с цветами.
«Зачем ей это все надо? — подумала Лешка. — Ей сейчас только телик смотреть недоставало. И к окну ей не подойти».
Эля уловила ее мысли.
— Все это входит в стоимость лечения, — сказала она. — Но по нашим, американским, меркам ее содержание здесь обходится не очень дорого. Лида сказала, чтобы я на нее денег не жалела.
Выцветшими светло-голубыми глазами Софья Яковлевна смотрела на них с белоснежной подушки. Затканное паутинками морщин лицо ее казалось беззащитным и, как ни странно, благодарным. Видно, она поняла, что другого выхода, кроме как поместить ее сюда, у Эли не было, и смирилась со своим положением.
Эля приподняла ее правую руку и подложила под локоть новую, маленькую думочку. Старушкино лицо немного исказилось, она старалась улыбнуться. Язык ее плохо слушался, но Лешка смогла разобрать, как она сказала: «Спасибо». А Ромка внимательно следил за тем, заметит ли она, что это другая подушка. И пришел к выводу, что не заметить этого она не могла хотя бы потому, что ее собственная была в белой наволочке, а эта — в цветной. Тем не менее Софья Яковлевна по этому поводу не выразила никакого беспокойства.