Дело о пеликанах
Шрифт:
— Когда вы выехали из Нового Орлеана?
— В понедельник вечером. Я взяла такси до Батон-Руж, при этом за мной не трудно было проследить. Оттуда я перелетела в Чикаго, где купила четыре билета в четыре разных города, включая Бойсе, где живет моя мать. Я вскочила в самолет на Ла-Гуардиа в последний момент. Не думаю, что кто-то смог проследить за мной.
— Вы в безопасности.
— Возможно, только на время. За нами обоими начнется охота, когда эта история будет опубликована. При условии, что она будет опубликована.
Грэй помешивал лед в стакане и присматривался к ней.
— Зависит
— Подтверждать — это ваше дело. Я расскажу, что известно мне, а дальше действуйте по собственному усмотрению.
— О’кей. Когда начнется наша беседа?
— После обеда. Я предпочла бы делать это на сытый желудок. Вы же не спешите, не так ли?
— Нет, конечно. В моем распоряжении целая ночь и весь следующий день, и следующий тоже. Я имею в виду, что буду находиться здесь столько, сколько продлится ваш рассказ, ведь это крупнейшая история за последние двадцать лет.
Дарби улыбнулась и посмотрела в сторону. Ровно неделю назад она и Томас сидели в ожидании обеда в баре у Моутона. На нем были черный шелковый блейзер, хлопчатобумажная рубашка, красный галстук в клетку и очень свободные брюки цвета хаки. На ногах ботинки, но без носков. Рубашка была расстегнута и галстук распущен. Они говорили о Виргинских островах, о Дне благодарения и о Гэвине Верееке, пока официант накрывал на стол. Оставаясь верным себе, он пил рюмку за рюмкой. Потом он напился, и это спасло ей жизнь.
Она прожила эти семь дней, которые могли бы вместить целый год, в потустороннем мире, а теперь она беседует наяву с живым человеком, который не желает ей смерти. Скрестив ноги на кофейном столике, она не чувствовала себя стесненной, находясь с ним в своей комнате. Она успокоилась. Его лицо внушало доверие. А почему бы нет? Кому еще она может доверять?
— О чем вы задумались? — спросил он.
— Это была долгая неделя. Семь дней назад я была всего-навсего обычной студенткой юридического колледжа, подтягивающей хвосты, чтобы заработать балл повыше. А теперь я кто?
Он смотрел на нее. Пытаясь сохранить самообладание, чтобы не походить на неотесанного первокурсника, он не отводил от нее взгляда. Волосы были темными и совсем короткими, но при этом укладывались во вполне модную прическу. Однако ему больше нравился удлиненный их вариант на вчерашнем факсе.
— Расскажите мне о Томасе Каллагане, — попросил он.
— Зачем?
— Я не знаю. Он часть истории, не так ли?
— Хорошо. Я перейду к этой части позднее.
— Отлично. Ваша мать живет в Бойсе?
— Да, но она ничего не знает. Где живет ваша мать?
— В Шорт-Хиллз, Нью-Джерси, — ответил он с улыбкой, глядя на нее с ожиданием.
Она сидела задумавшись.
— Что вам нравится в Нью-Йорке? — спросила она.
— Аэропорт. С его помощью можно быстрее всего выбраться отсюда.
— Томас и я были здесь летом. Климат здесь жарче, чем в Новом Орлеане.
Неожиданно Грантэм понял, что перед ним была не смазливая студенточка, а вдова, потерявшая любимого человека. Бедняжка страдала. Ее не занимали ни прическа, ни одежда, ни глаза. Она несла в себе боль. Черт возьми!
— Мне
Она улыбнулась и ничего не сказала.
В дверь громко постучали. Дарби резко сдернула ноги со стола и со страхом уставилась на дверь. Затем вздохнула с облегчением. Это привезли еду.
— Я возьму, — сказал Грэй, — успокойтесь.
Глава 29
Веками на побережье Луизианы могущественные силы природы вели беспрерывную и гигантскую по размаху битву. Это была битва за пространство. До последнего времени она происходила без участия людей. С юга на сушу наступал океан со своими приливами, штормами и наводнениями. С севера Миссисипи несла нескончаемые пресные воды и плодородный ил, превращая болота в цветущие долины. Соленая вода залива разъедала береговую черту и сжигала пресноводные болота, уничтожая их зеленый покров. Река отвечала тем, что несла в низины Луизианы все новые почвы, обедняя этим половину континента. В результате ее кропотливой деятельности появились многочисленные разветвления, дельты, каждая из которых, в свою очередь, становилась препятствием на пути реки и заставляла ее вновь менять свое русло, создавая покрытые бурной растительностью поймы.
Борьба шла с переменным успехом, но природа твердо удерживала контроль над своими силами. Постоянно пополняясь мощной рекой, дельте удавалось не только противостоять заливу, но и расширяться.
Болотистые топи были чудом естественной эволюции. Используя приносимый ил, они превращались в зеленый рай кипарисовых и дубовых рощ и густых зарослей осоки, тростника и камыша. Вода была переполнена раками, креветками, устрицами, лютианусом, камбалой, трахинотусом, лещом, крабами и крокодилами. Прибрежная равнина стала прибежищем живой природы. Сотни видов перелетных птиц вили здесь свои гнезда.
Поймы были огромными, цветущими, изобильными.
Затем в 1930 году здесь была найдена нефть. И дельта подверглась насилию. Нефтяные компании рыли десятки тысяч миль каналов, чтобы пробиться к богатствам. Они исполосовали хрупкую дельту безжалостной сетью аккуратных канавок и разорвали болота на мелкие кусочки. Они бурили, находили нефть, затем лихорадочно рыли каналы, чтобы добраться до нее. Эти каналы обеспечивали идеальный доступ для морской воды из залива, которая пожирала болота.
С того времени, когда была найдена нефть, океан поглотил десятки тысяч акров поймы. Шестьдесят квадратных миль Луизианы исчезает каждый год. Каждые четырнадцать минут очередной акр земли пропадает под водой.
В 1979 году нефтяная компания пробурила скважину в глубине округа Терребонн и нашла нефть. Это был обычный день на одной из многих буровых, но находка оказалась необычной. Нефти было много. Они пробили еще одну скважину, в двухстах метрах от первой, и вновь хлынул мощный фонтан. Сместились на милю назад, пробурили и обнаружили еще более мощный пласт. В трех милях они опять напали на «черное золото».
Компания забила скважины и задумалась над ситуацией, которая имела все признаки нового крупного месторождения.