Дело о племяннице лунатика

Гарднер Эрл Стенли

Блэйн отправился в патио. Сержант Голкомб вызвал двух человек и бросился вверх по лестнице в спальню Кента. Мейсон, последовавший за Блэйном, увидел, как он разговаривает с Дунканом. Они направились в патио. Дункан постоял в нерешительности, подошел к одному из кофейных столиков, покачал головой и направился к другому, тому самому, под крышкой которого Эдна Хаммер оставила кофейную чашку с блюдцем.

– Этот столик? – спросил Блэйн.

– Думаю, что да.

– Вы сказали, что крышка поднимается?

–

Казалось, что так. – Он попытался поднять то, что казалось крышкой, но вместо этого поднял весь столик и с шумом поставил его обратно.

Блэйн осмотрел столик и сказал:

– Похоже, под крышкой стола должна быть пища… Обождите минуту, здесь защелка.

Он освободил защелку и поднял крышку стола.

– Ничего здесь нет, – разочарованно заметил он, – только чашка с блюдцем.

– Тем не менее это то самое место, – настаивал Дункан.

Эдна Хаммер сказала как бы невзначай:

– Я заберу чашку обратно на кухню.

Она протянула руку, но Блэйн схватил ее за запястье:

– Обождите минуту. Мы попробуем что-то выяснить об этой чашке с блюдцем. На них могут быть отпечатки пальцев.

– Ну и что это даст? – спросила она.

Голос дворецкого донесся от небольшой группы людей, собравшихся поодаль:

– Прошу прощения, сэр, но, кажется, я узнаю эту чашку и блюдце… По меньшей мере, блюдце. Видите, оно немножко отколото. Я уронил его сегодня утром.

– В какое время?

– Было чуть больше пяти. Я готовил завтрак для мистера Кента, мисс Люсилл Мейс и мистера Мейсона.

– Что вы делали потом?

– Я подогнал «Паккард», и мистер Кент, мисс Мейс и мистер Мейсон уехали. Спустя час или около этого мистер Мейсон вернулся на этой же машине.

– Вы не знаете, куда они направились?

– Нет, сэр, но думаю, что собирались пожениться.

– А что вы можете сказать про эту чашку с блюдцем?

– Это блюдце, сэр, было подано вместе с чашкой, из которой мистер Мейсон пил свой кофе. У меня не было времени заменить отколотое блюдце. Они, по-видимому, немного торопились, и мистер Кент распорядился, чтобы завтрак был готов точно в двадцать минут шестого. Он в высшей степени пунктуален.

– Итак, вы пили из этого блюдца, Мейсон? – спросил Блэйн.

Мейсон покачал головой:

– Конечно, нет.

– Вы не пили.

– Нет, – подтвердил Мейсон, – я никогда не пью из блюдца, когда бываю в гостях.

Блэйн вспыхнул:

– Я имею в виду не только блюдце, но и чашку. Если вдаваться в детали, то вы пили из чашки.

– Это утверждает дворецкий, – ответил Мейсон, – что до меня, то я вряд ли отличу одну чашку от другой. Признаю, что в это утро пил из какой-то чашки.

– Что же произошло потом?

– Прошу прощения, сэр, – ответил дворецкий, – мистер Мейсон вышел с чашкой и блюдцем. Я не нашел их потом и спросил, что он с ними сделал,

и он не мог вспомнить, но думал, что оставил их где-то в патио.

– В пять двадцать утра?

– Приблизительно это было в пять тридцать или пять сорок.

– Что он мог делать в патио в пять тридцать?

Дворецкий пожал плечами.

Блэйн повернулся к Мейсону и спросил:

– Что вы делали в патио в пять тридцать?

– Возможно, я и вышел из дома, – проговорил Мейсон медленно, – но конкретнее ответить не могу: не придал тогда значения.

– Это вы поставили чашку с блюдцем под крышку столика?

– Нет, не я.

– Тогда кто?

– Я думаю, – ответил Мейсон, – что вы делаете из мухи слона. Нашли отколотое блюдце и тратите драгоценное время, выясняя, из него ли я пил кофе и куда его потом поставил, когда необходимо выяснить, кто вонзил нож…

– Это и делается, – прервал его Блэйн, – я вполне способен и без подсказки заниматься расследованием.

Мейсон пожал плечами.

– Было бы не лишним для вас припомнить, – продолжил Блэйн многозначительно, – что, согласно показаниям незаинтересованного свидетеля, мистер Питер Кент, который, кстати, ваш клиент, поместил что-то сюда, под крышку, в полночь. А вот сейчас мы обнаружили, что та вещь исчезла, и на ее месте – чашка и блюдце, которые, как вы признали, находились у вас.

– Я не признал этого, – возразил Мейсон. – Это могли быть, а могли и не быть чашка и блюдце, которыми я пользовался. Как я уже упоминал, для меня все чашки выглядят одинаково, а Дункан, кстати, не идентифицировал лунатика как Питера Кента.

– Это блюдце отколото, что выделяет его из остальных, – уточнил Блэйн.

Мейсон зажег сигарету и улыбнулся. Блэйн продолжал:

– Очень хорошо, мистер Мейсон. Думаю, мы возьмем у вас показания перед Большим жюри. Я знаю вас слишком хорошо! Мы зайдем в никуда, пытаясь задавать вам вопросы, не обладая вескими аргументами, чтобы заставить вас отвечать на них. Вы стараетесь отвлечь нас. Или, точнее, заставляете топтаться на месте.

– Значит ли это, что вы со мной закончили?

– Известно ли вам еще что-нибудь об убийстве?

– Больше ничего.

– Тогда с вами пока все. Когда вы нам понадобитесь, мы знаем, где вас искать, и, – тут он выдержал многозначительную паузу, – вручим повестку в суд.

Мейсон отвесил поклон и сказал:

– Всем желаю доброго утра!

Он поймал взгляд Эдны Хаммер и увидел, что она словно молит его о чем-то. Он двинулся было к ней, но Блэйн пресек его поползновения.

– Кажется, я сказал, что с вами пока все, – напомнил он. – Думаю, что расследование пойдет намного быстрее и с большим успехом, если мы опросим остальных свидетелей прежде, чем они получат возможность воспользоваться вашими драгоценными советами.