Дело о продаже Петербурга
Шрифт:
Но у замначальника были свои соображения на сей счет. Он прекрасно знал, что труп трупу рознь. Одно дело, когда найден бомж с пробитой головой — этот мог сам по пьянке оступиться, упасть (пусть даже несколько раз подряд), но другое — помощник депутата Госдумы. А это — большая политика, не сулящая ничего, кроме нервотрепок, журналистов, запросов бесноватых народных избранников и нагоняев от начальства. В удостоверении, обнаруженном в кармане пиджака убитого, значилось: «Михаил Назарович Горин является помощником депутата Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации по… избирательному округу Л.С.Ивченко».
Миле о страшной находке сообщить
— Три дня тебе срок, — в голосе Рэмбо зазвенел металл, и девушке показалось, что сейчас собеседник ударит. — Потом пеняй на себя. Ясно?
И не дожидаясь ответа, он отвесил сильнейшую пощечину собеседнице:
— Ясно? Отвечай, когда спрашивают…
Лена, размазывая по щекам потекшую тушь, только и смогла прошептать: «Ясно», после чего удовлетворенный ответом Рэмбо хмыкнул и покинул квартиру.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая. ПОЛНЫЙ СТАБИЛИЗЕЦ
Если бы на записке не стояла сегодняшняя дата, Алексей мог подумать, что послание Милы адресовано не ему. Но дата сомнений не вызывала. Поэтому, смирившись со своей участью, он начал завтракать, попутно обдумывая, какие меры по поиску убийц следует предпринять сегодня. Но ни толком разобраться в происходящем, ни поесть не пришлось. Нертов вдруг с ужасом вспомнил, что дома его ожидает голодная, а главное, невыгулянная Мэй! Ругая себя за легкомыслие, Алексей торопливо вымыл посуду и, сунув в карман ключ от квартиры Милы, помчался на улицу Чайковского.
Когда он влезал в заветное окно своей кухни, то, вопреки ожиданиям, не услышал предупреждающего собачьего лая. Это было удивительно, так как Мэй обычно грозно выскакивала на каждый посторонний звук, а тем более, в квартире. Алексей вмиг собрался и, ожидая любой пакости, стал осторожно продвигаться вглубь жилища. Предчувствия его не обманули: по просторной прихожей, используемой дореволюционным владельцем квартиры — холостякующим сыном хозяина дома — под бильярдную, будто Мамай прошел: на полу валялись сорванные с вешалки куртки, разбросанные и изодранные газеты, невесть откуда вытащенные тряпки. Нижние полки книжного стеллажа, встроенного в стенную нишу, были распахнуты, а валявшиеся поодаль старинные книги, доставшиеся Алексею в наследство еще от прабабушки, напоминали живую иллюстрацию картине, подобной «Аресту пропагандиста».
Стараясь двигаться бесшумно, Нертов переместился в сторону большой комнаты, заменявшей гостиную, и осторожно заглянул внутрь. Первое, что бросилось в глаза — безвольно вытянутые лапы большой черной собаки с рыжими подпалинами. Рядом с собакой вперемешку с какими-то осколками по полу растеклась уже подсохшая сверху лужица. Любой мало-мальски толковый следователь, составляя протокол осмотра, обозначил бы ее как «пятно темно-бурого цвета, напоминающее кровь»…
Ни Алексей, ни сотрудники сыскного агентства еще не знали, что еще со вчерашнего дня из дома на Чайковского можно было бы выходить нормальным способом, а не через окно кухни, распугивая кормящихся у ближайшей помойки бомжей — наружное наблюдение было снято.
Латышев, которого поставили перед этим фактом по телефону, только матюгнулся, а затем хмуро продолжил чтение раскопанной в недрах стола газеты многолетней давности с броским заголовком: «Стабилизец для правосудия».
Дочитав статью, Латышев в сердцах бросил газету на дальний край стола и, достав из сейфа дело, возбужденное по факту «убийства гражданки Климовой и др.», начал его листать.
«Стабилизец, полный стабилизец! — приговаривал “важняк”.— Везде стабилизец, куда ни сунься…».
Рядом с собакой по полу растеклась уже подсохшая сверху лужица. Любой мало-мальски толковый следователь, составляя протокол осмотра, обозначил бы ее как «пятно темно-бурого цвета, напоминающее кровь». Казалось, Нертов был готов ко всему. Но то, что он увидел в собственной квартире — это было уж слишком! Шагнув в комнату и в легком ужасе думая, что он скажет Арчи, а главное, Женевьеве, юрист присел на корточки и еще раз взглянул на бездвижную собаку. Но она вдруг сонно приоткрыла один глаз и, зевнув, так же лежа на боку, сладко потянулась всеми четырьмя лапами, даже не удосужившись привстать.
Алексей понял все и резко поднялся:
— Ах ты, скотина бессовестная! Я все бросаю, бегу, чтобы ее накормить и выгулять, а она напакостила и дрыхнет без задних конечностей!.. Сейчас кто-то получит по короткому хвосту и по наглой черной морде!..
Когда он начал говорить, Мэй, казалось, с интересом слушала хозяина квартиры, как кот повара из известной басни. Но затем резво вскочила и последние слова разгневанного Нертова достигли лишь задних окорочков хитрющей псины, живо спрятавшейся под старинной кроватью. Вытаскивать оттуда животину за эти окорочка, чтобы устроить подобающую выволочку, было рискованно. Поэтому Алексей, вдосталь наругавшись, поплелся за совком и шваброй, а затем начал убирать остатки разбитой банки с вареньем, пока они окончательно не засохли. Что же касалось наведения порядка в прихожей — этим решено было заняться все-таки после собачьей прогулки. Впрочем, данным планам не суждено было сбыться.
Когда Алексей, пройдясь по Таврическому саду, вернулся домой и Мэй с виноватыми глазами снова уползла переживать под кровать, затренькал телефон. Звонила Юля Громова, напомнившая Нертову, что с ним хотел срочно встретиться журналист Бананов. Подробно поговорить следовало и с самой Юлей (очевидно, она могла более-менее толково рассказать расклад предвыборных сил в городе, прекрасно известный прессе). Да и Бананова, пока у него не пропало желание, хорошо было потрясти, дабы выяснить пикантные подробности из жизни заказчиков пасквилей о «Транскроссе» и Нине. Поэтому Нертов немедленно направился в Дом прессы, очередной раз распугав помоечных бомжей неожиданным выпрыгиванием в окно кухни.
Примерно в то же время, когда Нертов отправлялся на свидание с журналистами, Иван Гущин запер изнутри дверь сыскного агентства и старательно задернул шторы на окнах.
— Ну, хватит играть в разведку, — прервал его старания человек, удобно расположившийся в мягком кресле, в котором обычно сидел директор агентства. — Все равно твои мероприятия ничего не дадут. Если боишься, что нас могут прослушивать — следовало бы валить куда-нибудь подальше. Но, честно говоря, я в это не верю. Насколько разумею, вы еще не успели достаточно засветиться в нертовской истории. Кстати, давай-ка проговори ее еще разик, только подробнее. Что там Алеша изволил задумать для поисков злодеев?.. А то, чудится мне, он слишком активно начал действовать, как бы голову не потерял.