Дело о пропавшем теле
Шрифт:
– Ходят слухи, что он взломал какую-то базу данных в Пентагоне.
– Слухи не зря ходят. А по сравнению с Пентагоном, на этот раз нарушение вообще мизерное. Это ведь я доложила о происшествии, так? Будь у меня ноги, я бы сама была на месте преступления и увидела бы всё своими глазами. Ты лучше на экран смотри.
– Ну, смотрю.
– Так комната выглядела, когда ты открыл дверь?
– Абсолютно.
– А повнимательнее?
–
– Не обижайся, Хитрый Койот. Это я так, чтобы тебе было понятнее. Слушай дальше.
– Слушаю.
– Дальше я позвонила Таню в Околоток и послала ему ту же фотографию.
– Ох! Про нашего именинника я совсем забыл.
– Да он справился. Расследовал сегодня громкое дело о краже свиноматки во Вьетнамском квартале.
– О краже чего?
– Не волнуйся, дело закрыто. Кражи не было, был побег из мест заключения. После продолжительных переговоров, беглая свинья решила добровольно вернуться за решётку. Так вот. Я задала Таню тот же вопрос: «Так комната выглядела, когда ты открыл дверь?»
– А он?
– А он так же сказал: «Абсолютно.»
– Неудивительно.
– Тогда я спросила: «А как же капли крови на полу?»
– Да кто же их разглядит на экранчике телефона?
– И он так сказал. А я спросила: «А повнимательнее?»
– Ну?
– А Тань вдруг и говорит: «Слушай, Кэйт, там на фото. На стене висит такой свиток. Каллиграфия. Китайская мудрость. Его в комнате вроде не было!»
– Погоди, дай-ка мне телефон, – Я ещё раз смотрю на экран, – Когда мы с Виктором пришли, свиток точно висел. А сегодня – я что-то не припомню.
– А я тебе могу точно сказать, что сегодня свитка на стене не было. Не даром же я раскрутила депьюти-следователя Воксмана на пять баксов добровольных пожертвований! Теперь, вспоминай внимательно, дорогой, это очень важно. Я всю комнату со своей каталки не видела. На полу, на кровати. Нигде этот свиток не лежал?
– Не лежал. Однозначно. Но чёрт возьми, откуда ты знала, что там будет этот свиток?
– Это не по правилам. Надо говорить: «Но чёрт возьми, Холмс!»
– Ладно тебе, объясняй.
– Второй свидетель. Второй свидетель. Вы, дорогой Уотсон!
– Что – я?
– Вы с Виктором. Бежали-бежали. Торопились. Открыли дверь, и вдруг Виктор резко меняет свои показания. Как будто там было огненными буквами написано в воздухе: «Виктор Чен! Заткни свою пасть!» А на каком языке должно быть написано, чтобы китаец прочитал наверняка, а полицейский-кореец
– Ошибочка, Холмс. Логическая. Предполагается, что полицейский не знает китайского. А у нас в Полиции, китайцев – море.
– Во-первых, многие в трущобах знают, что ты и Тань — амеро-корейцы, а единственный в околотке полицейский клерк – так и вообще не азиатка. Вчера вот меня корейцы на трицикле подвозили, так они знают и как меня звать, и где я живу. А во-вторых, для умного человека совсем не обязательно писать открытым текстом: «Заткни свою пасть.» Китайские мудрости, да ещё и написанные китайскими иероглифами, допускают вольный перевод.
– Я не сомневаюсь, что ты перевела уже этот свиток. По Интернету искала?
– Ну еще заморачиваться! Как ты введёшь эти иероглифы в телефон, если нет специальной китайской клавиатуры? Да и с клавиатурой… Короче, я спросила на рынке у двух китайцев. Один перевёл так: «Неосторожно сказанное слово жалит как ядовитая змея.»
– А второй?
– У второго перевод был не такой поэтический. «Сказал неправильно – погубил родных.» Или не «погубил», а «отравил». Китайский – это же не корейский или японский. В корейском и японском – фонетических знаков до пятидесяти процентов, поэтому гораздо тяжелее выразить на письме игру слов.
– Ну кто бы меня корейскому учил! Но твоя версия мне нравится. Значит так. Тан уехал звонить. Кто-то вешает этот свиток и заодно затирает капли крови на полу. Я на свиток не обращаю внимания. Корейские иероглифы сильно отличаются от китайских. А Виктор Чен прочитывает, всё понимает, и заявляет Пятую Поправку.
– А он заявил Пятую?
– Воксман сказал: заявил. И даже от бесплатного адвоката Виктор отказался.
– Не противоречит моей версии. Дальше моя дедукция работает так. Человек, который затёр кровь и повесил свиток. Это либо этнический китаец, либо знает китайский почти как родной. Любитель китайской каллиграфии. Иначе бы не додумался повесить свиток. Предположительно местный. Знает, что все полицейские в ТШГ – не китайцы. Близко знаком с Виктором Ченом.
– Последнее откуда?
– Если не уверен, сможет ли адресат не только прочесть изречение по-китайски, но и понять, что ему хотят этим сказать, то зачем рисковать со свитком? Я думаю, наш человек знал наверняка, что Виктор иероглифы не только прочитает, но и поймёт правильно. А самое главное: этот человек должен жить где-то поблизости, совсем рядом.
– Чтобы успеть добежать до дому и написать свиток?
– Даже если он не обучен каллиграфии сам, у него подходящее изречение могло просто висеть дома, в его коллекции. А если он должен был его написать, то тем более. Мы не в древнем Китае, и у нас каллиграфы не гуляют по улицам с тушью и кисточками. А вот тебе ещё. У человека, повесившего на стенку свиток, должен быть ключ от лачуги мистера Чена. Значит, наш человек – сосед, родственник или близкий друг. Кому ещё ты бы доверил ключ от дома?