Дело о серебряном копье
Шрифт:
— Вот она, Иветта Овернская, — Марк обернулся к статуе, стоявшей в одной из ниш. — Милая хранительница женских секретов!
Он внимательно осмотрел левую руку статуи, державшую сундучок для рукоделия. Нагнувшись, он заметил небольшой рычажок между пальцами и ручкой сундучка. Коснувшись его, он осторожно надавил, в тот же миг раздался тихий щелчок и сбоку из постамента выскочил край ящичка. Марк выдвинул его и увидел на дне пожелтевшее письмо.
— Вы в моём доме и не имеете права брать здесь что-то без моего разрешения! — закричал граф де Монтезье, кинувшись к нему.
— Я и не собирался, — пожал плечами Марк, делая шаг, чтоб заслонить от него тайник. — Жозеф, прошу вас!
Де Менар подошёл и взял из тайника письмо. Он приблизился к шандалу с горящими
— Это почерк Анри, — прошептал он. — Он пишет тёте...
Прочитав письмо до конца, он снова гневно взглянул на де Монтезье, в то же время протягивая письмо де Шарону.
— Взгляни, Альбер! — проговорил он. — Это письмо моего брата нашей тёте, где он подробно описывает, как захватил серебряное копьё графа Анриэла. Здесь слово в слово твой рассказ, Гийом!
— Ты же говорил, что это было перед битвой при Сен-Жане, но письмо было написано задолго до этого! — проговорил де Шарон, тоже обернувшись к младшему кузену. — Здесь упоминается Пьемонт!
— Гийом, ты что, убил Анри, чтоб забрать его серебряное копьё? — спросил де Менар.
— Нет! Как ты мог подумать! — со слезами в голосе воскликнул де Монтезье. — Как она могла подумать, что я убил Анри? Он же был моим кумиром! Я встретил его в Сен-Жане совершенно случайно. Мы сидели в таверне, и он рассказал мне о том, как добыл это проклятое копьё. Он показал мне его, завёрнутое в один холст с его собственным. А потом он погиб... Его командир передал мне его вещи, потому что знал, что я его кузен. Жозеф, послушай! Анри больше не было, но у меня в руках было серебряное копьё! Дядя никогда не относился ко мне серьёзно, я был для него лишь младшим племянником! Я просто воспользовался случаем, чтоб...
— Чтоб обмануть его и стать следующим графом де Монтезье? — резко спросил де Менар. — И как мне верить теперь твоим словам? Ты обманул нас всех, а потом убил тётю...
— Она тоже не поверила мне, — произнёс тот. — Она спокойно наблюдала, как я увязаю в своей лжи, а потом сказала, что ещё полгода назад получила письмо от Анри, где тот написал ей о том, что пробрался в лагерь графа Анриэла и завладел его копьём. Она тоже решила, что я убил Анри, и сказала, что, если я не буду делать, что она велит, покажет письмо дяде и остальным. Мне нужно было тогда признаться во лжи, но я не смог. После смерти дяди я стал графом, а она продолжала шантажировать меня. Она переехала в Монтезье и взяла там всю власть в свои руки. Она распоряжалась моим имуществом и моей казной, как будто они принадлежали ей! Она раздавала мои деньги налево и направо! Она даже отняла у меня любимую девушку, выдав её за Альбера! Это было последней каплей. Да! Я не хотел оставаться в долгу и портил ей жизнь, устраивая эти жестокие розыгрыши в её доме. А она думала, что это дух Терезы де Мессаже! Смешно, ей даже в голову не могло придти, что за этим кто-то стоит. Она жаловалась мне и просила защиты. И да, я перерыл всё в её флигеле и в доме на улице военных баронов! Я искал это проклятое письмо, но добился лишь того, что она переехала ко мне и стала и здесь распоряжаться, как в Монтезье! Я просто устал от всего этого!
— И ты убил её, убил Марион и пытался свалить всё на Клода? — спросил потрясённый де Шарон.
— Мне бы не пришлось подставлять Клода, если б полиция магистрата закрыла дело и этим всё закончилось! Но Жозеф уговорил королевского сыщика взяться за это расследование. Я просто пытался защититься... Теперь уже неважно. Она сумела превратить мою жизнь в бесконечный кошмар, за что и поплатилась. Я не сожалею. Это вас она любила и старалась обласкать за мой счёт! А меня она презирала и называла вором и братоубийцей. Меня, кого после смерти родителей нянчила едва не с детства, кого таскала за собой везде, по всем храмам и обителям, кто стал свидетелем её собственного предательства и убийства подруги! Меня она обвиняла в том, в чём была повинна сама! Она считала меня убийцей, и я стал таким! Разве я не прав?
— Замолчи! — прогрохотал де Шарон и его мягкость вдруг куда-то делась.
— Что ж, — произнёс Марк, взглянув на де Менара. — Я сделал то, о чём вы меня просили. Теперь сами решайте, что со всем этим делать.
— Вы его не арестуете? — возмущенно воскликнул Клод де Лапер.
— Нет. Я вёл это расследование в частном порядке. Нет ни одного протокола, ни одной записи об этом деле. И, я думаю, это к лучшему. Не хотелось бы, чтоб из-за одного негодяя позорное пятно легло на весь ваш славный род. Если вы решите дать этому делу законный ход, я сделаю это, а если нет...
Марк коснулся плеча Жозефа де Менара и, обогнув стоявший на подставке гроб с телом баронессы де Морель, вышел из часовни.
Послесловие
В этот день выпал снег. Он лежал белыми полосами на брусчатке Королевской площади, таял под ногами праздно гуляющих горожан, стражников и лоточников, громкими криками расхваливавших свой товар. Молодая красивая дама в светлом платье легко сбежала по ступеням одного из боковых выходов дворца и, дружески махнув рукой двум провожавшим её рыцарям, подбежала к карете алкорского посланника барона Фромена. Ожидавший рядом слуга набросил ей на плечи красивую, подбитую искристым белым мехом накидку и подал пушистую муфту, после чего распахнул дверцу и помог подняться на подножку. Внутри её уже ждала хорошенькая горничная.
Дверца кареты захлопнулась, слуга заскочил на запятки, и карета покатилась в сторону Королевской улицы.
— Ты не представляешь, как она мне надоела за эти дни! — пожаловался Рене де Грамон, провожая взглядом карету, в которой покидала город Валери Дюнуа. — Она всё время пыталась меня соблазнить, вместо того, чтоб отвечать на вопросы.
— Ну, ей тоже было нелегко, — усмехнулся стоявший рядом с ним Марк де Сегюр. — Соблазнить тебя сложнее, чем королевского палача.
— Ты находишь это смешным? — обиделся Рене.
— Ещё бы! — воскликнул Марк и обернулся, услышав позади своё имя.
К нему подошёл молодой рыцарь, адъютант коменданта Чёрной башни и почтительно поклонился.
— Ваше сиятельство, — произнёс он, — меня направил к вам комендант де Санлис. Он просит вас придти в Чёрную башню, чтоб встретиться с неким арестованным.
— Что за арестованный? — нахмурился де Грамон. — Как его имя? Это что, секрет?
— Мы не знаем его имени, ваша светлость, — спокойно ответил молодой человек. — Вчера он устроил дебош в трактире «Золотая лилия», подрался с другим посетителем, побил посуду и поломал мебель. Хозяин вызвал стражу, и его препроводили к нам. Судя по его внешности и богатому наряду, он благородных кровей, но вёл себя, как извозчик, ругался и угрожал, посмел оскорбить коменданта башни, и тот велел запереть его в камере, пока не проспится. Сегодня он протрезвел, но по-прежнему не желал назваться. Господин де Санлис сказал, что он не выйдет на свободу, пока не скажет своё имя. Тогда он стал угрожать, что нажалуется королю, и комендант поставил условием его освобождения оправдательный приговор суда магистрата, перед которым он предстанет сегодня днём. После этого он испугался, но всё равно не пожелал сказать, как его зовут. Вместо этого он потребовал, чтоб к нему вызвали графа де Лорма.
— Потребовал, чтоб вызвали? — не скрывая сарказма, уточнил Марк.
— Комендант и не стал бы его слушать, но этот человек заявил, что у него есть для вас важное послание. Потому он и велел мне известить вас об этом случае, а пойдёте вы на встречу с этим грубияном или нет, решать вам.
— Де Санлис, как всегда, осторожен, — усмехнулся де Грамон. — Сходи, Марк, вдруг там действительно что-то важное.
И Марк, кивнув ему на прощание, пошёл вслед за адъютантом.
В низкой камере, отделённой от коридора частой решёткой, было темно, но можно было разглядеть деревянную кровать у стены, покосившийся стол и колченогий стул. При его появлении лежавший на кровати человек поднялся и приблизился к решётке.