Дело о таинственном наследстве
Шрифт:
Внимательно наблюдавший за цветом лица следователя граф заметил, предвосхищая его вопрос:
– В комнате Антона Ивановича, среди его собственных вещей, я обнаружил сумку с одеждой, которую никогда на нем не видел. Ваши господа на эту сумку внимания не обратили. За беседкой найдены: пуговица, истоптанная трава и зажим для галстука. В садовом домике, под мешками, висело пальто. Все передам вам в абсолютно сохранном виде, дабы вы смогли сравнить имеющееся с показаниями людей, встречавшихся со старьевщиком.
И Саша чеканно поклонился. Аркадий Арсеньевич с тоской во взоре закрыл приоткрывшийся для вопросов рот.
Наташа кивком поблагодарила графа и продолжала:
– Это о том, кто на самом деле изрубил тетушкин столик. Что, Оленька? – улыбнулась она, видя как подруга ерзает на диване, то и дело задевая бедром пожилого господина, сидевшего рядом. Лицо господина выражало чрезвычайную целомудренность,
– А зачем? – закраснелась от обратившегося на нее всеобщего внимания Ольга. – Зачем нужны были все эти сложности, переодевания, зачем было рубить столик, что в нем, собственно, Антон Иванович хотел найти?
– Это, – пробормотала Наташа, – четвертый лепесток. Да! – вскинула она голову. Чтобы ответить на этот, на самом деле один из самых основных вопросов, нужно вернуться немного назад и даже в другое место. Но сначала маленькое предисловие.
Она опять зажмурилась. Как-то легче было вот так сосредоточиться. Буквально за несколько секунд перед глазами проносились очень ясные, живые картины. Для того чтобы продолжать рассказ, ей нужно их было только описывать. Сейчас картинка показывала потухшее, жалкое лицо Антона Ивановича. Наташа вздохнула:
– Однажды все еще горюющий по своей умершей жене и страдающий частыми сменами настроения Антон Иванович Копылов получает письмо от господина, с которым познакомился не так давно у общих друзей. Господин был из мест, где проживала сестра его покойной жены. Он очень тепло в ту встречу отнесся к неизбалованному вниманием Антону Ивановичу. Получить письмо от такого господина было приятно. Еще более приятным оказалось предложение, которое это письмо содержало. Обрадованный, воспрянувший духом Антон Иванович отвечает о своей полнейшей готовности к предлагаемому партнерству и, уладив насущные дела, прибывает, как и просил приятный господин, в тетушкино имение, чтобы навестить родственницу. Перед отъездом от приятного господина Антону Ивановичу предоставляется еще один сюрприз, а именно: перевод денег на погашение одного из самых крупных карточных долгов Антона Ивановича на две тысячи рублей. Иннокентий Саввич передал графу соответствующую расписку за подписью этого господина. Запомните это, потому что сейчас мы прервемся и совершим небольшой экскурс в историю.
Наташа взяла со стола очередные листочки. Граф по чуть изменившейся Наташиной осанке понял, что она устала стоять, и тихонько придвинул ей стул. Наташа улыбкой поблагодарила его и присела. Разложила листочки на коленях и принялась рассказывать дальше:
– В последней четверти прошлого века во Франции жила, – и Наташа чуть было не добавила «была», но сдержалась. – Королева Мария Антуанетта, бывшая австрийская принцесса, жена короля Людовика XVI. Она тратила много денег на украшение Версальского дворца, на наряды и балы, на подарки и поддержку своих приближенных. И очень любила драгоценности. Королевские ювелиры, надеясь на эту склонность королевы, однажды предложили ей купить одно из самых дорогих и красивейших своих изделий – ожерелье из 647 бриллиантов в золотой оправе. В этом предложении, правда, крылся маленький нюанс: первоначально ожерелье изготавливалось для мадам Дюбарри, фаворитки предыдущего короля, Людовика XV. По этой ли причине или по какой-либо другой, но Мария Антуанетта наотрез отказывается покупать эту драгоценность. Далее наступают очень странные события, достоверно объяснить которые пока никто не в силах, но известно, что ювелирам за ожерелье пообещал заплатить французский кардинал Луи де Роган, который якобы собирался приобрести его для королевы. Ювелиры, получив подобное обещание, отдали ожерелье некой посреднице. С этого момента ожерелье, по крайней мере в его первозданном виде, больше никто не видел. Оно исчезло, но спустя какое-то время в Париже и в Лондоне появляются необычно красивые бриллианты по очень низкой цене. Разразился скандал с далеко идущими для Марии Антуанетты последствиями. В результате расследования всей этой истории проявилось еще два имени: одно, той самой посредницы – Жанны Ляммотт-Валуа, другое… – Наташа сделала паузу, – Джузеппе Бальзамо, иначе Алессандро, граф Калиостро!
Публика зашумела. Мистический дар мага, чудеса, которые Калиостро демонстрировал, в том числе и в России, до сих пор служили темой для многих споров и размышлений, а теперь вдруг княжна произносит его имя, да так торжественно! Жадные глаза подбадривали ее, давайте, княжна, продолжайте скорее! И Наташа продолжала:
– Я хочу здесь оговориться, что то, что я вам сейчас рассказываю, это не есть труд моих изысканий. Все эти сведения долго собирал по крохам путем переписок, путешествий и изучения документов один человек, живущий рядом с нами, для вполне определенных своих целей. Так вот, возвращаясь к Калиостро. Тогда во Франции никто не смог доказать прямое участие графа в загадочном «деле об ожерелье», но, на всякий случай, король Людовик изгнал его из страны, и Джузеппе Бальзамо спустя несколько месяцев появляется в России, при дворе Екатерины Второй. Это знают многие. Однако мало кто знает, что побывал он и в наших местах…
Наташа подняла руку, прося зашумевшую публику успокоиться и дать ей продолжать.
– Появился он здесь не под именем Калиостро, а под совершенно простым итальянским Фабуло Скотче. Приехавши, снял дом, как будто хотел обосноваться надолго. Возможно, это действительно входило в его планы – графу понадобилась передышка после французского скандала. В любом случае, на несколько месяцев он поселяется здесь, выписывает из-за границы мебель, заводит знакомства. Был приятен, скромен, чудесных своих способностей не проявлял. Особливо, как оказалось, он сдружился с одним дворянином по фамилии Ровчинский.
– Ну, Наталья, хватит нас предисловиями кормить! – не выдержал тайный советник. – Так и говори: своровал Калиостро бриллианты и у нас их схоронил!
– Сергей Мстиславович, нельзя тут без предисловий, предисловие разгадку тоже в себе содержит, но вы абсолютно правы. Бриллианты Калиостро действительно своровал. Но в Россию их не привез. Ему их доставили. Граф, может, вы теперь продолжите?
– Ровчинские – это, собственно, мы! – с улыбкой поклонился граф, выступая вперед.
В отличие от Наташиной сосредоточенной серьезности, он был весел и совершенно раскован. Для него, собственно, все уже было закончено, и мыслями граф уносился вперед, когда эта суматошная толпа разъедется, вокруг наступит тишина и они с Наташей наконец останутся вдвоем. Но помочь Наташе в ее миссии было необходимо, поэтому он продолжал…
– Я Орлов, потому что мать моя, сестра Феофаны Ивановны, вышедши замуж, взяла фамилию мужа, а тетушка менять фамилию не пожелала и при замужестве оставила девичью – Ровчинская.
Тот самый дворянин, понравившийся Калиостро, – тетушкин дедушка. Мебель, которую Калиостро заказал во Франции, вскорости была ему доставлена. Она была чрезвычайно красива – уменьшенная копия королевской, редкого красного дерева, состоящая из нескольких предметов. Когда граф собрался покидать город, чтобы ехать в Петербург, Ровчинский умолил его продать эту красоту ему. Граф согласился отдать ее просто так, однако с условием, что Ровчинский не будет ее никогда никому продавать и по первому требованию отдаст обратно графу любой из предметов гарнитура. Конечно, при таких условиях сделка состоялась. История пребывания Калиостро в России была странна, как и вся его жизнь. При дворе Екатерины графа приняли вначале весьма ласково и с любопытством, позволяя путешествовать по державе и творить чудеса, однако затем за какие-то действия он был скоренько попрошен из России. Причем в весьма суровой форме, чуть ли не под конвоем. Граф сбежал на родину, в Италию, где кудесника арестовали и посадили в тюрьму, из которой он так и не вышел, найдя там свой последний покой… Таким образом, любезный и расточительный сосед никогда больше в Россию не вернулся и мебель обратно не потребовал.
Но однажды ночью в дом тетушкиного деда постучался человек. Вида страшного, больного и безумного. Он сказал, что Ровчинский может стать очень счастливым, и передал ему записку. Естественно, все это звучало как некая цыганщина, записка носила тоже абсолютно непонятный характер, поэтому слова человека восприняли как бред и почти забыли.
Правда, раз, к слову, дед, смеясь, поведал эту историю своему сыну, а тот уже как некую притчу мужу своей старшей дочери, то есть тетушкиному мужу. Это даже стало какой-то прибауткой: когда речь заходила о гарнитуре, в семье стали называть его «счастливым», совершенно, впрочем, уже не помня первопричину такого названия. Дальше следует провал, потому как следующее яркое известие про тетушкин гарнитур наступает, когда муж Феофаны Ивановны, мой дядюшка, уже был при смерти. Болезнь настигла его неожиданно. Почти полная потеря речи, движения… Он просто не успевает сказать и передать своим родным или кому-то еще то, что хотел. Умирая, он глядит на тетушку, знаками показывая, что нужно разобрать мебель. Естественно, просьба была более чем странная, но тетушка добросовестно откручивала ручки и ножки и показывала все это мужу. Но, видимо, делалось все совершенно не то, что нужно было. А он уже не в силах был объяснить. Так и умер… И, наверное, вся эта история на этом бы и закончилась, если бы не один человек… Интересовавшийся в свете определенных причин личностью Джузеппе Бальзамо. Он узнал о странных просьбах умирающего… Принял к сведению этот факт и стал искать новые…