Дело о золотой маске
Шрифт:
— Первая стадия отравления миновала, — правильно поняв вопрос, ответил доктор Дофин.
— Отравления?! — опешил Итен.
— Драконий яд в твоем случае — лучшее лекарство.
— Не сказал бы будто звучит интригующе.
— Благодаря ему ты не сошел с ума от боли и потрясения. И очнулся столь скоро — тоже.
— Означает ли это… — встревожено начал Итен, но доктор Дофин чуть сжал его плечо.
— Лишь то, что скоро сможешь снова поспать и проснуться почти выздоровевшим, — заверил он.
— Уверена, к этому приложили руку аристократы, — задумчиво, невпопад и совершенно не прислушиваясь к их беседе, произнесла
Она негодовала, и Итен прекрасно понимал почему. Заодно сделал зарубку на памяти держаться подальше от людей, мнящих себя аристократами. Благо, вход в высшее общество ему не светил.
— Прекрати, Ирвина, — осадил ее доктор Дофин. — Аристократия — гнусный пережиток нашего общества, цепляющегося за традиции сильнее, чем за здравый смысл. Положение вещей, когда большая часть обывателей живет по одним законам, а меньшая по другим — нонсенс. С этим согласятся все, кроме представителей высокородных семейств, но именно у них имеются деньги и связи. Когда-нибудь на этом континенте случится революция, но начнешь ее не ты и продолжу не я. Потому помолчи и позволь мне закончить свое дело.
— Заканчивай. Можно подумать, я мешаю тебе, — произнесла она и, прищурившись, посмотрела на Итена. — Признаться, я не понимаю, зачем дракон вмешался в твою судьбу. Обычно эти существа только к союзникам проявляют заботу.
— Я тоже пытался остановить тварь, — сказал Итен. — Даже стрелял.
— Даже, — передразнила Ирвина.
— А что ты смеешься? Юноша этим выстрелом дал понять, что не безвольная кукла и тоже желает остановить тварь. Либо же нашему скромному Итену Сирену суждено нечто особенное, и дракон отчетливо увидел это, —проговорил доктор Дофин, смешивая синюю и зеленую тинктуры. — Поживем — увидим.
Итен хотел спросить еще о многом, но голова закружилась. Боли он по-прежнему не ощущал, но свет начал меркнуть, а голоса отдаляться. Он из последних сил цеплялся за реальность, когда кто-то неизвестный прошептал ему на ухо: «Отпусти». И Итен рухнул в ласковую и добрую тьму.
* * *
— Надеюсь, хоть чешуей обрастать не начну? — спрашивал он месяц спустя, когда слабость окончательно осталась в прошлом, а сам Итен наконец-то почувствовал себя живым в полной мере этого слова.
Он стоял перед ростовым зеркалом в старой медной раме и рассматривал кривой шрам на правой ноге. Тот начинался практически на боку и тянулся по внешней стороне бедра до колена. Пожалуй, не вмешайся в лечение дракон, провалялся бы Итен еще долго, если бы вообще не пересел в механическое кресло на несколько лет. И тогда о работе в городе можно было бы забыть также на несколько лет, если не навсегда.
Еще он изменился внешне. Лицо вытянулось и стало уже, насыщено-карие глаза пожелтели, волосы потемнели чуть ли не до черноты. После ранения он стал выглядеть старше, что не могло не радовать. Итен не считал себя красавцем и по его личному мнению ничего важного не потерял. Гораздо сильнее его тревожила неприсущая магам стройность. Итен теперь выглядел, как в юности до поступления в учебку. «Кожа да кости», — сказали бы кумушки, живущие по соседству, а бледность, наверняка, сравнили бы с аристократической. Как в таком виде он покажется в неблагополучных кварталах, пусть и в форме полицейского патрульной службы, Итен представлял плохо: чего не хватало, действительно, за аристократа примут и если не попытаются ограбить или похитить ради выкупа, то вполне могут начистить физиономию, поскольку там напыщенных богатеев очень не любят.
— Фактов обращения людей в инорасников лично я не знаю, — ответил Варгат Дофин, присев на стул возле пустой теперь кровати и закинув ногу за ногу.
Он продолжил возиться с Итеном, когда тот уже вполне пришел в себя, наотрез отказавшись отпускать того домой до полного выздоровления или спроваживать в клинику поскромнее, с которой у полицейского управления был заключен договор на оказание медицинской помощи. Отчасти по просьбе Ирвины Блакарди, являвшейся его старинным другом, но в гораздо большей степени из личного интереса. Доктор Дофин вот уже скоро полторы сотни лет интересовался драконами и всем, с ними связанным. Случай же с Итеном оказался нетривиальным. Учитывая обстоятельства ранения, инорасник не просто зализал рану, способствовав заживлению, он влил в Итена драконью кровь. Такое, если и случалось, то лишь в древних легендах с героями, которых величали драконородными по крови. Аристократы Челии тоже уповали не свою драконородность, но иного рода. Будучи перевертышами, способными принять любую форму, драконы не считали неестественными связи с представителями иных рас, от которых, временами, рождалось жизнеспособное потомство, способное к магии.
— Это не может не радовать. Не скажу, что был бы против крыльев, но… — Итен выдохнул с облегчением, но, по-видимому, зря.
— Я, правда, не припомню и случаев спасения людей драконами, — добавил Доктор Дофин. — В мире возможно многое, если не все. Наши знания или незнания вряд ли способны изменить это.
— Вы говорили, драконы не бросают союзников, — напомнил Итен.
— В боевой форме драконы не различают званий и почти не видят лиц, — заметил Доктор Дофин. — Будь на тебе полицейское облачение или повседневная одежда, дракону плевать… иногда огнем — чтобы уж наверняка.
Итен сглотнул и отошел от зеркала.
— Я стрелял в драконотварь. Успел нажать на курок, прежде чем оказался у стены в безобразном виде.
— Да-да, помню. И атаку на тебя дракон использовал для собственной… — задумчиво протянул Доктор Дофин и пожал плечами. — Возможно, дело в этом, но вряд ли я скажу наверняка. Магические существа имеют множество причин для невмешательства в дела прочих рас. Однако иногда они позволяют себе отмести их все. Видимо, дракон рассмотрел в твоем будущем нечто интересное, а может, попросту проявил сочувствие и милосердие, — он поправил очки и фыркнул. — Откуда мне знать? Может, пройдет лет пять, и ты станешь спасителем мира. Я утрирую, конечно.
Итен тоже пожал плечами. Мир, тем паче спасение оного, пока его не интересовали. Совсем. Хватило с него едва не окончившегося плачевно геройства.
— Не сочтите, будто я брюзжу или неблагодарен за лечение, но хотелось бы все-таки знать о возможных последствиях, — поспешил он вернуть беседу в прежнее русло.
— Твоя будущая жена снесет яйцо, из которого вылупится дракошонок.
Итен от неожиданности икнул, а затем принялся пристально вглядываться в доктора Дофина. Он знал за тем привычку неуместно шутить в совершенно неподходящих для того ситуациях.