Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек

Криспин Эдмунд

– Но они не наследники. Наследник – Россетер.

– На первый взгляд вроде бы, – доставая сигарету из золотого портсигара, Фен медленно поднес ее ко рту. – Но, видишь ли, есть такая штука под названием «доверительная собственность». Ты оставляешь деньги одному человеку и даешь распоряжение передать их другому с определенными предосторожностями, которые гарантируют тебе, что он это и в самом деле сделает. В этом случае широкая общественность не может узнать, кто получает их.

– Но с какой стати мисс Снейт понадобилось затеять такую канитель?

– Не знаю, – ответил Фен, зажигая сигарету и пытаясь пустить кольцо дыма. – Рискну утверждать, что Россетер мог бы рассказать нам, но не сделает этого. Он то, что у американцев

называется «с каторги ноги унес», а попросту подонок, – добавил он, отдавая дань своему пристрастию к старомодным американизмам.

– Не скажет и Шарман, – мрачно отозвался Кадоган. Его лицо несколько просветлело, когда он увидел, как одна популярная писательница-романистка споткнулась при входе в лифт. – Я пытался.

– О, ты там порядком напортачил? – спросил Фен с интересом. – Как слон в посудной лавке? Ну, какая разница! Я не сомневался, что он так и так не раскроет свои карты.

– Кстати, почему ты всучил его тому студенту?

– В основном чтобы держать его под присмотром, пока я разговариваю с тобой.

– Понятно. Итак, остается только найти джентльмена в пиджаке цвета сливы, мужчину, который исхудал от сплина, девицу с пятнистым песиком… Да, а кстати, как насчет Лидса?

– «Одна старая леди из Лидса, чья прическа от бусин искрится…»

– Дорогой мой Джервейс, – промолвил Кадоган, – все это звучит фантастично, и толку от этого никакого.

Но Фен покачал головой.

– Не совсем, – возразил он. – Если мы сможем найти хорошенькую продавщицу с голубыми глазами и маленькой пятнистой собачкой… Давай приступим к этому сейчас же!

– Приступим? Сейчас?

И они приступили.

Глава 5

Случай с бесплотным свидетелем

Обдумывая этот случай впоследствии, нудно пересказывая его в который раз скучающим или откровенно недоверчивым слушателям, Кадоган в конце концов убедился, что это был, безусловно, самый из ряда вон выходящий и невероятный эпизод во всем этом деле. Правда, ощущение действительности было до некоторой степени ослаблено воздействием пива; правда и то, что невероятному в городе Оксфорд удивляются меньше, чем в любом другом населенном пункте на земном шаре. И все же даже в момент, когда все это происходило, наш герой понимал, что поэту и профессору, упорно прочесывающим весь город в поисках голубоглазой прелестной девушки с пятнистым песиком в надежде на то, что она прольет свет на загадку исчезновения магазина игрушек с Иффли-роуд, в здравомыслящем и уважающем себя обществе вряд ли удалось бы долго разгуливать на свободе. Однако Джервейс явно не испытывал таких сомнений; он был уверен, что мистер Хоскинс не отстанет от мистера Шармана до тех пор, пока его не освободят от этого дежурства; он был уверен, что объявление мистера Россетера имеет какое-то отношение к смерти мисс Тарди и что он правильно разгадал его; он был уверен, что прелестная голубоглазая девушка с маленькой пятнистой собачкой не сможет долго скрываться от них в таком небольшом городе, как Оксфорд (Кадоган, напротив, придерживался мнения, что она может скрываться от них до бесконечности), и уж во всяком случае производил впечатление человека, которому, кроме поисков этой девушки, ровным счетом нечем заняться.

План Фена состоял в том, чтобы каждый из них прошел вниз по одной стороне Джордж-стрит, заходя в каждый магазин по пути в поисках красивых голубоглазых девушек, а обнаружив таковых, расспрашивал бы их о любимых скачках, насколько позволят обстоятельства; эту процедуру надлежало повторять от лавки к лавке всего торгового центра. Стоя на запруженном толпой тротуаре и слушая, как часы отбивают пятнадцать минут пополудни, Кадоган довольно мрачно согласился с этим предложением; по всей вероятности, подумал он, его самого наверняка арестуют прежде, чем он успеет особенно далеко продвинуться.

– Райд – единственная молодая леди в этих пяти

лимериках, – заметил Фен, окинув длинную Джордж-стрит несколько унылым взглядом, – так что это, должно быть, та самая девица, о которой рассказывал Шарман. Встретимся в конце улицы и сравним наши записи.

Они пустились в путь. Первым магазинчиком на пути Кадогана оказалась табачная лавка, в которой хозяйничала полная крашеная блондинка неопределенного возраста. Кадогану пришло на ум, что трудности этого предприятия состоят в том, что: а) они точно не знают, каковы стандарты женской привлекательности у мистера Шармана, и б) довольно трудно определить цвет глаз человека, не разглядывая его с близкого расстояния. Притворясь близоруким, он придвинулся к лицу крашеной блондинки. Она поспешно отклонилась с глуповатой улыбкой. «Глаза у нее, – решил он, – кажется, то ли голубые, то ли зеленые».

– Чем могу быть полезна, сэр? – спросила она.

– У вас есть маленькая пятнистая собачка?

К его удивлению и досаде, она пронзительно закричала:

– Мистер Ригз! Мистер Ригз!

Из глубины магазина появился взволнованный прыщавый молодой человек с набриолиненными волосами в мятом костюме.

– Что случилось, мисс Блаунт? – спросил он. – В чем дело?

Мисс Блаунт, указывая дрожащим пальцем на Кадогана, еле-еле выговорила:

– Он спросил, есть ли у меня маленькая пятнистая собачка.

– В самом деле, сэр…

– Ну, да. А что в этом такого?

– Ну, сэр, вам не кажется… Что это чуть-чуть… Ну как бы вам это сказать, немного… Мм…

– Если только со времен моей юности бранный лексикон не пополнился новыми словами, то нет, – сказал он и удалился.

И в магазинах, которые Кадоган посетил впоследствии, толку не вышло. Либо там не было прелестных девушек с голубыми глазами, либо, если они и были, у них не было маленьких пятнистых песиков. Его встречали то с гневом, то с изумлением, то озадаченно, то с холодной вежливостью. Время от времени он видел сквозь поток транспорта, как на другой стороне улицы откуда-то выныривает Фен, который жестами давал ему понять, что ничего не получается, и снова исчезал. Кадоган начал терять боевой дух и стал покупать в магазинах разные вещицы: тюбик зубной пасты, шнурки для ботинок, ошейник для собаки. Когда он наконец встретил Фена у светофора на перекрестке Джордж-стрит и Корнмаркет, то был похож на рождественскую елку, увешанную игрушками.

– Бог ты мой, зачем тебе сдалось все это барахло? – спросил Фен и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ну, скажу тебе, это работенка! На моей стороне улицы – ничего. Одна женщина, кажется, решила, что я делаю ей предложение руки и сердца.

Кадоган с несчастным видом переложил из одной руки в другую самое крупное из своих приобретений, плетеную корзину, и что-то проворчал себе под нос. По правде говоря, его не оставляла уверенность, что за ними следят. Двое мужчин крепкого сложения в темных костюмах следовали за ними всю дорогу, а сейчас стояли неподалеку, на противоположном углу, делая вид, что один никак не может помочь другому зажечь сигарету. Невозможно было представить, что это полицейские, а это означало, что они, по-видимому, были каким-то образом причастны к смерти Эмилии Тарди. Но в тот момент, когда Кадоган уже был готов указать на них Фену, тот внезапно схватил его за руку.

– Смотри! – воскликнул Фен. Кадоган посмотрел: какая-то девушка как раз появилась из переулка, отходившего от одного из магазинов на Корнмаркет. Ей было около двадцати трех лет, высокая, прекрасно сложенная, гибкая, с некрашеными золотистыми волосами, с ясными голубыми глазами, высокими скулами и твердо очерченным подбородком. На алых губах вдруг заиграла озорная улыбка, когда она окликнула кого-то позади в переулке. На ней была рубашка с галстуком, темно-коричневые пиджак с юбкой, грубые ботинки. Она двигалась с грацией человека, наделенного безупречным здоровьем, как будто слегка пританцовывая.